– Сымай, тебе по-хорошему говорят, – прибавил один из фиксатых. – Подмочь?
– А мы ее щас маленько пощекотим, – осклабился фиксами другой. В руке у него сверкнула финка.
– Пошли отсюда, ублюдки, – отозвалась девушка неожиданно твердо. В ее голосе не было ни тени страха.
Горбатый хмыкнул:
– Храбрая!.. Ну-ка, Жиган…
Фиксатый этот Жиган сделал к ней шаг.
…Словно кто-то другой, умелый и необычайно ловкий, вдруг вселился в него, миг назад бывшего лишь двуногим без перьев. В один, казалось, прыжок Юрий очутился за спиной у бандита. Услышал голос девушки:
– Юрочка, не надо! Я сама!
Почему «Юрочка»?.. Думать было некогда – сомкнув руки замком, он изо всех сил нанес удар. Жиган устоял на ногах и, проскрипев:
– Фраер очкастый!.. – махнул ножом.
Боли Юрий не почувствовал, только в боку на миг сделалось горячо. Второй удар Васильцева пришелся фиксатому между глаз, и тот, отлетев, проломил головой дощатый забор.
Тут же чей-то нож сзади прошелся по плечу, лишь слегка царапнув кожу. Юрий резко развернулся, чтобы предупредить второй удар, но отбиваться было уже не от кого: второй фиксатый, скуля и держась руками за мошонку, корчился на снегу, а горбун вился волчком, пытаясь защититься от девушки, которая очень ловко нападала, то умело нанося ему удары руками, то, еще более умело, ногами. Было совершенно непонятно, как ей это удается в этих сапожках на каблучках.
Вмешаться Васильцев не успел. Миг спустя удар сапожком в челюсть достиг цели, горбатый подлетел кверху и обрушился в сугроб.
– Я сама виновата, – тихо сказала девушка Васильцеву. – В этой шубе – в такие места…
Показалось, что в красивом лице девушки было что-то детское. Или не было?.. Или было, но не сейчас, а выскользнуло откуда-то из давней памяти.
– А ты, Юрочка, ничуть не изменился, все такой же бесстрашный.
Неужели?!
– Катя… – проговорил он.
Да, конечно, это была она, та девочка, Катя Изольская, ради брата которой он когда-то не раздумывая сиганул в окно.
– Узнал, – улыбнулась Катя. – А все говорят, меня невозможно узнать.
Изменилась, конечно, до неузнаваемости, и сейчас хороша была несказанно – утонченное лицо, большие, выразительные глаза, то была какая-то особая, умная красота, совсем не такая, как у красавиц актрис из нынешних кинофильмов. И все-таки, все-таки сохранилось что-то и от той девочки из детства.
Ответить он не успел, Катя, взглянув через его плечо, крикнула:
– А ну не шевелиться! – К окончательному его изумлению она выхватила из кармана маленький пистолет и передернула затвор. – Лежать, а то дыр понаделаю!
Он обернулся. Те трое уже поднялись, в руках у двоих были ножи.