– Ну, и чё надо? Обед у меня! Вот, читать умеете?
Мужской голос был заискивающий:
– Да мне бы только, Светочка…
– Кому Светочка, а кому товарищ сержант! Чё в обед приперся, спрашиваю? (Ну, Катюша Изольская, ну миссис Сазерленд!)
– Дело-то срочное, товарищ сержант. Вот, гимнастерочка… ворот – вообще напрочь. Новую бы…
– Да у вас, товарищ лейтенант, я гляжу, окромя гимнастерки, еще и вся, извиняюсь, рожа набекрень. И где же вы это – до такого состояния?
– Да не, я как раз самую малость. Это капитан один разгулялся, Блинов фамилия, здоровый, гад! Ничего, мы ему тоже накостыляли, мало не покажется… А меня, надо ж, через час к самому товарищу Берия вызывают; ну как я к нему – в такой гимнастерке?
– А ничё, что, пардон, с такой рожей?
– Ничё, скажу, что на боевом задании, да и Галочка из канцелярии обещалась подпудрить малость; а вот в гимнастерке такой никак нельзя.
– Так давай ордер на новую.
– Да кто ж вот так выпишет за здорово живешь? Мне эту всего запрошлым месяцем выдали. Вы уж, товарищ сержант, как-нибудь…
– «Как-нибудь»! У меня тут не частная лавочка, чтобы «как-нибудь»!
– Да я ж понимаю, Светочка… то есть товарищ сержант; но вы уж войдите в положение…
– Эх!.. Ладно! Слава труду, сердце у меня девичье доброе. На, держи. Из внутренних резервов. Бэушная, правда, тут вот рукав попорчен, но все получше этой. А рукав пусть тебе Галочка твоя из канцелярии подштопает. Бери, помни мою доброту!
– Век помнить буду, товарищ сержант! А это – вам.
– Чё это? Не надо, нам не положено.
– Так я ж – от чистого сердца!
– Ну если от чистого… Ладно, топай, лейтенант, к Галочке своей.
Вернувшись с бутылкой ликера «Бенедиктин», пояснила:
– Взятка. Уже столько понанесли – лабаз могу открывать… Ну, как я их держу?
Васильцев с трудом сумел улыбнуться – казалось, кожа сейчас лопнет на распухшем лице:
– Да, держишь здорово, – сказал он. – И слава уже, смотрю, у тебя на всю контору.
– Не завидуй. Слава о капитане Блинове тоже долго еще держаться будет. Я только к концу последнего действия подоспела; но все равно, скажу тебе – впечатлило!.. Ну а если б не подоспела? Боюсь, больше мы с тобой не разговаривали бы.
– Да я… после того, как ты пропала… не очень на встречу и рассчитывал… – не без труда проговорил Юрий – плохо слушался прокушенный язык.
– Да… – вздохнула она. – Ты уж прости, что так получилось, но иначе, поверь, было никак нельзя. Вдруг обнаружила, что они меня почти выследили, это было слишком опасно.
– Кто – «они»? – спросил Юрий и сразу осознал, сколь глуп его вопрос: он не прояснит и тысячной доли тайн и загадок, окружавших ее.