Поэтому группа из Донецка, принадлежащая Министерству энергетики Украины, была отдана в мое распоряжение. Они располагали шведской фирменной (фирмы «Ада») техникой, тепловизорами, начали постоянные облеты четвертого блока, фиксируя температуру поверхности. Задача была непростая потому, что датчиками в этих тепловизорах служат полупроводники, и нужно было ухитриться правильно интерпретировать результат, имея в виду, что мощное гамма‑излучение, попадающее на полупроводник, существенно искажало результаты измерения. Поэтому я предложил наряду с вот такими тепловизорными измерениями температуры 4‑го блока, производимыми с воздуха, дополнить эти измерения с земли прямыми термопарными измерениями.
Эту операцию осуществлял Евгений Петрович Рязанцев вместе с вертолетчиками. На длинных фалах опускали термопары. Это тоже была непростая работа — измерить температуру поверхности.
И, наконец, поскольку продолжалось горение графита, то мною было предложено в различных точках разрушенного реактора производить воздухозабор проб и направлять в Киев для определения компонент СО и СО2 и их соотношения, по которым хотя и с не очень большой точностью, но все-таки можно было судить о максимальных температурах, в которых находится разрушенный 4‑й блок. Совокупность всех данных привела нас к тому, что в зоне реактора существуют, но небольшие области высокой температуры, максимум, который нам удалось обнаружить, составлял 2000°C. Ну, а основные поверхности проявляли себя в области температуры, не превышающей 300°C. Поэтому в этом смысле заброс свинца мог быть эффективным. После таких оценок было принято соответствующее решение, и 2400 тонн свинца в различных его формах были введены вертолетными службами с высокой точностью и с большим мастерством.
Количество вводимого свинца возрастало день ото дня. Я был поражен тем темпом, тем масштабом, с которым весь необходимый материал был доставлен для выполнения этой операции.
Но учитывая, что были высокотемпературные области, было решено использовать и карбонат, содержащий породы, в частности, доломит, назначением которого было то же самое. Там, где возможно было стабилизировать температуру, затратив энергию на разложение доломитовых компонентов, оставался MgOA — оксид, довольно хорошо проводящий тепло, и, как свинец, попавший на место, расширяющий зону теплоизлучения, теплопроводя по всем металлическим конструкциям выделяемое тепло. Но оксид магния, конечно, не металл. Теплопроводность его безкорментна и больше, а образующийся оксид в природе нарушал концентрацию кислорода в зоне горения и способствовал прекращению горения. Вся эта группа металлов по этой примерно логике и вводилась в зону разрушенного реактора.