«Ну что ж, – обреченно подумал Маразли, – значит, я убью Кича и женюсь на его вдове».
* * *
…Голоса, чудилось, реяли в густо-красной темноте:
– Ну как она могла?! Ты башкой подумай!
– А зачем тогда она к нам на яхту залезла?
– Никуда она не лезла! Кирилл сам предложил ее на борт поднять, когда она в воде бултыхалась!
Алёна постепенно приходила в себя. Первой ее мыслью было, что ей очень неудобно лежать на чем-то твердом и явно пыльном. Потом она сообразила, что лежит на полу. Потом подумала, что привычка падать в обморок у нее постепенно укореняется. Потом вспомнила, почему лишилась сознания.
– Она же ж нарочно все это устроила!
Так, узнала Алёна, это Жора. Жёра! Его басище ни с чем не перепутаешь. Пожалуй, надо не подавать виду, что она очнулась. Лежать и лежать себе тихо-мирно, пока Жора не уберется отсюда. А то еще сочтет работу недоделанной и захочет снова проверить на прочность горло писательницы Дмитриевой.
– Жора, ты совсем дурной? – вскричала женщина, и Алёна узнала голос Лоры. – Она была в одном купальнике! Чтобы все это проделать, ей нужна была, как минимум, отвертка, верно? Не ногтями же она шурупы откручивала! А главное, где была в это время коробочка?! Ну где?!
– Где-где, – сконфуженно пробурчал Жора. – Что ты заладила: не она, не она, а тогда кто?! Ни ты, ни я, ни Алик. Кто еще, кроме нее, в люстру на яхте запрятал перстень?!
– Что?! – не сдержала Алёна изумленного восклицания. – О чем вы говорите?
– О! Очухалась! – без особого восторга констатировал Жора. – Смотри, Лорка, она живая. А ты боялась!
– Да я в основном за тебя, дурня, боялась, – буркнула Лора. – Задушил бы ее, тебя б посадили, носи тебе передачи, делать мне больше нечего!
– Лорик! – воодушевился Жора. – А ты мне правда передачи носила бы? Заодно с Аликом?
– Сколько раз говорено было не называть его Аликом! – сердито сказала Лора. – И с чего ему-то передачи носить?! Он-то перстня не крал, какие проблемы?!
– Конечно, не крал, – подала голос с полу Алёна. – И вы это великолепно знаете. А также вы знаете, кто его украл.
– Что? – Лора присела на корточки. – Что вы говорите? Откуда я это знаю?
Под лестницей было, конечно, темно, но не настолько, чтобы уж прямо совсем. А может, Алёнины глаза к темноте притерпелись. Так или иначе, она довольно ясно видела выражение Лориного лица. И на этом лице был такой страх, такая тоска, такая безнадежность…
Лоре, вожделенному призу для двух великолепных, авантюрных, красивых, смелых мужчин, Лоре, той самой цели, которая оправдывает все средства, – ей было откровенно худо. Она едва сдерживала слезы…