Алёна вдруг вспомнила, что на пышной Татьяниной груди в ночь заселения в гостиницу был бейджик с надписью: «Татьяна Мазур». Арнольду некоторое время назад звонила Татьяна, жена Бори Мазура, племянника Юлия Матвеевича Батмана. Так вот оно что, Танютка о старом коллекционере горюет. Он дядя ее мужа, а она оплакивает его, будто родного человека! Видимо, он был… да почему был? Он ведь еще жив! – и в самом деле добрый и хороший человек.
А Танютка между тем никак не могла уняться, все плакала да плакала. Алёна встревожилась, что эти рыдания разбудят спящего старика, и повела Танютку в холл, мимо двери, где мужские голоса все еще шипели друг на друга, изредка прерываемые чьим-то успокаивающим рокотом.
Они сели рядом на стул, Танютка почему-то крепко держала Алёну за руку, словно это ее успокаивало:
– Вы знаете, я когда замуж вышла, как в клоповник попала. Борик, мой муж, он хороший такой, а его двоюродные братья – это ужас! Дядю все время уговаривали коллекцию продать. А для него вся жизнь в этой коллекции. Вот теперь кольцо украли, они на него напустились, как коршуны, Борик в командировке в Киеве, только завтра вернется, а они тут лаются… дядин знакомый юрист приехал, чтобы их успокоить, а Додя, как змей, всех жалит, подзуживает, чтобы юрист дал им доверенность на продажу коллекции, пока дядя не оклемался!
«Так, – смекнула Алёна, – юрист – это она так Арнольда называет, а другие – это Павлуша, который на сером «мерсе» приехал, и какой-то Додя. Додя… что за дурацкое имя… а ведь я уже слышала его где-то…»
И тут же она вспомнила, где. Об этом Доде говорили Жора и Алик на базаре! Жора жаловался, что Додя помешал ему купить большую партию бичка и уверял, что у него десять ног, как у паука, и он всеми гребет к себе. Ну что ж, насчет количества ног, вернее, лап у паука Жора и впрямь ошибся, но насчет Додиной сути – похоже, ни чуточки!
Татьяна постепенно перестала всхлипывать:
– Спасибо… мне рядом с вами как-то спокойнее стало. И вы не думайте, я на вас ничуть не в обиде, я все равно хотела из гостиницы уйти, надоело. Иной раз думаешь, не в гостинице работаешь, а в борделе, вот честное слово! Взять хоть эту Зорбалу…
Танютка сокрушенно махнула рукой и встала:
– А, ну их. Даже говорить неохота. Пойду домой, там малые одни. Только еще раз на дядю Юлика посмотрю, как он там спит. А вы остаетесь?
– Да нет, я тоже ухожу, – махнула рукой Алёна, вдруг ощутив, что ее начала одолевать зевота. – Мой знакомый задерживается, а я спать хочу. До свиданья, Татьяна. Пусть все уладится.
– Спасибо, – улыбнулась Танютка и на цыпочках пошла по коридору. Алёна поглядела ей вслед и сама пошла к выходу. Уже на пороге она оглянулась: не появился ли Арнольд, – но коридор был пуст. Тогда она подошла к столику дежурной медсестры – та уже вернулась на свое место – и сказала, что старику во‑он в той палате нужно одеяло. И наконец ушла.