– Владимир Яковлевич!
От внезапного появления я вздрогнул.
– Вы что, хотите меня заикой сделать?
– Извините, мне сказали срочно, только что доставили. Она положила кассеты и вышла. Всего три… Молчаливое семейство оказалось.
Вставил кассету под № 1, надел наушники, прибавил громкость и начал слушать.
– Мама, я не буду пить молоко. В школе тоже кипяченое. Меня воротит от этой белой массы!
– Ты что, телевизор не смотришь? Все нормальные люди по утрам пьют молоко.
– Я сказала не буду! Не заставляй меня!
– Вся в отца! Ты знаешь, он умер в молодом возрасте, я его умоляла пить молоко.
– Мама, я не в детском саду, чтобы слушать сказки. Если бы папа был жив, я уверена, он никогда не заставлял бы меня делать то, чего я не хочу.
– «Не хочу!» Нет таких слов. Есть слово «надо!».
– Вот кому надо, тот пусть и делает.
– Сил моих нет. Пожалуюсь врачам – пусть они тебя успокоят.
– Была я уже в больнице, и что-то не видела там врачей, пьющих молоко. Коньячок в ночную смену – это да! Только больным советовали: «Лейте, пейте – это полезно!».
Остановил кассету. Ничего такого в разговоре не нашел. Задумался… Ведь я тоже терпеть не могу молоко. Мои родители никогда меня не заставляли его пить.
Я рос в семье микробиологов. Часто в детстве болтался у них в лаборатории. Папа и мама были сиротами. Присматривать за мной было некому, иногда просили соседку Нюсю по коммунальной квартире. Нюся была одинокая женщина, судьбы ее я не знаю. Самое противное для меня то, что она охотно соглашалась и уводила меня в свою комнату, пахнущую нафталином и овечьей шерстью. Так я скрашивал ее одиночество. Но мне с ней было скучно, все время она пыталась меня накормить, читала неинтересные сказки, заставляла искать укатившийся клубок с пряжей.
Каждое утро я устраивал истерику родителям, выбегал в коридор, садился у входной двери и громко рыдал. Иногда мой примитивный план срабатывал. Родительское сердце не выдерживало слез и соплей и меня брали с собой. Вот это была настоящая радость! Работали они вдвоем, мне тоже позволялось похимичить. Отец выдавал мне пробирки, ставил маленький ковшик с водой, мне давалось задание заполнить стекляшки до половины сахаром, содой, солью и потом разбавить водой. Взболтать тщательно, и как только содержимое полностью растворялось, я получал похвалу.
«Вовочка, ты просто алхимик, точно станешь знаменитым ученым», – говорил отец. Моей радости не было предела. Любил и люблю похвалу до сих пор.
Ну вот, это старость – опять воспоминания уносят меня в детство. Когда мне исполнилось семь лет, я, как и все мои сверстники, отправился в школу. Вот тогда по-настоящему наступила скукотища, даже Нюся не шла ни в какое сравнение. Душные классы, строгие учителя, двойки… Время пролетело быстро; наконец-то пришел долгожданный выпускной, аттестат, и на этом мое детство закончилось. На семейном совете решили, что я буду поступать в мединститут. Курс микробиологии, затем закрытая кафедра, и жизнь моя потекла… Друзей у меня было немного: Витька и Толька, еще со школьной скамьи. Их родители тоже занимались наукой. Наши ученые родители дружили, часто собирались у нас дома, любили отмечать существующие и придуманные праздники. Один из них назывался «День опавшей листвы», который отмечался осенью. Мы, три товарища, как всегда, были предоставлены сами себе и доставляли немало хлопот родителям, потому что ни одна игра не заканчивалась благополучно. Так получилось, что друзья по гулянкам родителей, ребята, тоже поступили в хорошие ВУЗы. Первые месяцы института созванивались, а потом учеба стала отнимать почти все время. Так пути наши разошлись.