На место они прибыли, когда тело старухи уже грузили в машину скорой помощи. Жаклин потребовала, чтобы мешок вскрыли. Сотрудники были вынуждены подчиниться. Разрезали мешок и приоткрыли верх, чтобы продемонстрировать уже знакомое ей лицо.
– Это она? – спросил через плечо Лок. – Женщина с последнего снимка?
Жаклин кивнула и потребовала, чтобы от пакета избавились полностью.
– Что?.. Что вы делаете? – спросил удивленный мужчина и сестра, которая наблюдала за старухой в доме престарелых.
Девушка на них внимания не обращала и продолжала ощупывать холодное тело под одеждой, одновременно выворачивая карманы. Наконец, глаза Жаклин прояснились. Она вынула бумагу из вязаного свитера и приказала спрятать тело.
– Больше оно мне не понадобиться, – пояснила она, оглядывая толпу. – Кто за ней наблюдал?
– Я, – вызвалась молодая девушка в черном халате.
– Уделите нам пару минут, – кивнула на двери дома Жаклин.
От больницы это место отличалось незначительно.
– Как давно она здесь живет? – опустилась на диван в гостиной она.
Семенящий за ней всю дорогу Лок упал рядом и указал на кресло любезным жестом. Испуганная девушка медленно села и убрала упавшие локоны за уши.
– Я слежу за миссис Ясперсон вот уже четыре года. До этого она уже провела здесь не менее пяти лет.
– И как часто она покидала заведение?
– Сколько я помню, она за пределы парка я ее не увозила.
– то есть она калека? – уточнил Лок.
– Ей семьдесят восемь лет. Может, так говорить неприлично, но в ее возрасте все мы будем калеками. Она еще очень хорошо сохранилась. Оставила ясность ума и чувство юмора.
– Как часто ее навещали родственники?
– Насколько я могу судить, родственников у нее немного. Во всяком случае, она ни о ком не рассказывала. Как-то раз обмолвилась, что дочь живет в Америке, брат во Франции, а его дети в Италии. Даже если семья ее достаточно велика, то явно не сплоченная. Но думаю, это как-то связано с ее характером, – смущенно оглянулась она, будто ее может слышать дух старухи.
– А что с характером?
– Она не то что бы злая, но очень строгая. Бывало, она доводила меня до слез. Это не так трудно по причине моей мягкости. Не любила делиться ничем личным, не рассказывала историй из прошлого, как многие из тех, кто готов уйти на покой.
– Это нам на руку не играет, – выдавил аспирант. – Кому же уйдет ее состояние? Если, разумеется, оно у нее есть.
– Есть и, кажется, немалое. Довольно крупная сумма на банковском счету, но завещания она составить не успела. Об ее родственниках информации тоже нет. Если они не отыщутся в этом году, деньги перейдут в собственность учреждения, которое кормило ее вот уже почти десять лет за свой счет.