Развитие журналистского поля, относительно автономного от политического поля, а также рост тиражей прессы и, соответственно, признание права на политические и профсоюзные объединения, привели, таким образом, к увеличению форм политического выражения вне пределов парламентской представительности и, помимо прочего, повлияли на расширение поля агентов, участвующих в работе по производству и манипуляции понятием "общественное мнение". По мере того, как возросло число агентов, борющихся за право определять и воздействовать на "общественное мнение", оно последовательно ускользало от контроля одних и превращалось в неопределенную результирующую совокупность действий, трудно управляемых одним агентом, даже если им становится сама политическая власть. "Официальное мнение" стало одной из ряда составляющих "общественного мнения". Историки, не очень сильные в абстракциях, тем не менее наблюдают в течение этого периода появление процесса диверсификации мест, где образуется то, что можно было бы назвать,- хотя, по мнению некоторых, это и неправильно, - "общественным мнением", и противопоставляют искусственному характеру конструкции общественного мнения/77/ реальность множества мнений, существующих раздельно внутри населения, которое само полно контрастов и идеологически разобщено. "Собственно говоря, не существует общественного мнения французов, - пишет один из них, - и только в силу условности выражение употребляется в единственном числе. В реальности мы имеем дело со множественностью мнений, количество которых равно количеству районов, профессий, философских школ, сообществ, объединенных духовным родством [14]. Эта объективистская констатация рискует упустить тот факт, что если что и существует в политической реальности, так это вера в наличие общественного мнения. Между тем Литре по поводу этого выражения цитирует авторов 18 века и передает их сомнения: Брюно в своей "Истории французского языка", вышедшей в 1966 году, отмечает определенный политический успех (для того периода) понятия, уточняя, что "нужно было бы его писать с большой буквы", потому, что "Общественное мнение стало не только неукротимой силой, но и как бы личностью".
"Общественное мнение" и обезличенность манифестации
"Главное - это узнать, кто представляет общественное мнение" и "мнение какой фракции народа давит на правительство", - так заключает в начале 20 века редактор статьи "Общественное мнение" в Большой энциклопедии Ларусс, выдавая тем самым, что теперь составляет проблему не само существование явления, а разнообразие агентов, претендующих его представлять или высказывать. В течение первой половины 20 века роль уличных манифестаций, а также прессы в социальном определении общественного мнения сильно возросла. Число манифестаций постоянно увеличивается и их форма, отрегулировавшись, стала почти институционализированным способом выражения мнений. Техника манифестаций отшлифовалась так, что также стала "приемлемым" выражением мнений. Были придуманы механизмы для обеспечения максимума прогнозируемости: отныне заранее фиксируется маршрут манифестации: от манифестантов требуется некоторый тип "ответственного" поведения: процессии придается форма (существует голова колонны, ее структура, место рассредоточения и т.д.) и она характеризуется особым темпом продвижения и шагом, которые также далеки от военных парадов, как и от религиозных процессий или лихорадочного движения толпы;/78/ назначают тех, кого назовут "лицами, облеченными доверием", - это прообразы того, что в дальнейшем станет "службой порядка", размещаемой в стратегических пунктах (в частности, в голове колонн и в месте расположения шествия) с тем, чтобы предупредить беспорядки. Таким образом, налицо настоящая "инструментализация" манифестации, при этом она становится рациональным средством давления в институциональных местах власти.