– Мне всегда будет мало, – прошептал он, бросая довольный взгляд снизу–вверх на моё тело.
Я ощутила отчётливый флешбэк в памяти и мысленно вернулась к тому месту, с чего мы начали.
Гостиничный номер, холодные руки, блуждающие по моему телу. В ту ночь я открыла новые грани в себе, испытав первый и самый незабываемый оргазм в моей жизни. Я узнала, что рывок за волосы и сильный укус в шею могут быть такими приятными. Я даже не могла представить, что сжатые холодными руками запястья над головой, могут довести до экстаза.
– Смотри на меня, – произносит властный голос в моей голове.
Я смотрю, на этот раз я смотрю, не в силах оторвать от него глаз. Я растворяюсь в его тёмных зрачках, погружаюсь в эту черноту с головой, и чувствую, что я горю вместе с огнём, который горит где–то в их глубине.
– Ударь меня, – слова срываются с моих губ сами собой, и он замирает.
– Что?
– Ударь меня, – прошу я настойчивее, вцепившись пальцами в его крепкие плечи.
Он дёрнулся, отстраняясь, и я вонзила ногти в его кожу, прижимая его к себе. Саша вздрогнул и затряс головой:
– Я не могу.
– Ударь меня! – завизжала я так громко, что потолок надо мной затрясся.
Пощёчина звонко ударяет меня по лицу, и я вою, извиваясь под ним. Слёзы брызнули из глаз, и я закричала от неожиданно пронзившего моё тело удовольствия.
– Алиса! – выдохнул он, и вцепился зубами в моё плечо.
– Не останавливайся, только не останавливайся, – прошептала я, как в бреду, заливаясь слезами.
Я плачу, задыхаюсь, а потом падаю. Я лечу кометой миллион километров вниз, я не чувствую своего тела, оно растворилось в воздухе, оставив только тёплый след от себя. Меня не существует. Я нереальна.
Тонкий хлопок скользит по моему телу, и я закрываю глаза, проваливаясь в темноту.
– Эй? – я огляделась, стоя в незнакомом помещении с тёмным деревянным полом и бордовыми стенами, – Здесь есть кто–нибудь?
Повсюду были цветы, розы всех оттенков красного. Ярко–алые и винно–бордовые, они покрывали пол, как пуховое одеяло. От тошнотворного сладкого запаха меня замутило, и я схватилась за шею, а потом проглотила комок, подступающий к горлу.
– Ау? – протянула я, и мой голос эхом закружил в комнате.
«Ау–ау–ау–ау».
Потом я услышала громкий стук за спиной, и резко развернулась. Передо мной стоял деревянный гроб, покрытый тёмно–коричневым лаком. Я моментально узнала зал для прощаний в Таллиннском морге и поняла, что это за воспоминание.
В тот день мы хоронили отца.
Я подошла к гробу на дрожащих ногах и отодвинула крышку. Она недовольно скрипнула, и я вздрогнула. Посмотрев на лицо папы, я заплакала, дотрагиваясь пальцами до холодной гладкой кожи, покрытой толстым слоем грима.