Невольно оторвав взгляд от фотокарточек, я смотрю на своего мужа, растянувшегося на диване.
– Что? – спросил Саша, недоверчиво прищурившись.
– Ты такой красивый, – с улыбкой ответила я.
– Ты тоже ничего, – игриво ответил он, пробежавшись по мне своим фирменным взглядом.
Вернувшись к перебиранию фотографий, я беру в руки одну и потряхивая ей в воздухе подхожу к Саше. Плюхнувшись на сиденье рядом с ним, я показываю её и его губы кривятся в ухмылке.
– Помнишь тот день? – я прижимаюсь к его плечу и вздыхаю запах у шеи, зажмурившись от удовольствия.
– Помню, – тихо произносит он, – Наш третий Новый год вместе.
– А помнишь, что ты сказал мне тогда? – бормочу я, когда он обнимает меня и притягивает к себе на колени.
– Помню, – Саша улыбается, – Я попросил тебя стать моей женой. И ты сказала: «Да». Это, между прочим, был самый мудрый поступок в твоей жизни, Алиса, – поддел меня он.
Фыркнув, я отстранилась и смерила его недоверчивым взглядом:
– Да ну?
– Естественно. Ты была бы полной дурой, если бы отказала.
– Почему это? – я толкнула его, и он завалился на спину и положил руки под голову, продолжая широко улыбаться.
– Ну, во–первых, я, как ты только что сказала, красивый. Во–вторых, я умный. В–третьих, ты меня любишь. В–четвёртых, на тот момент ты носила под сердцем моего ребёнка. Продолжать?
– Ты настолько самоуверенный, что затмеваешь собой Солнце, – я закатила глаза и несильно ударила его кулаком в грудь
Он тянется ко мне и целует, обхватив мою слегка поплывшую талию руками. Улыбается, снова целует – короткими влажными поцелуями и ложится на спину, довольно морщась.
– Я люблю тебя, Алиса Дворцова.
– Я тоже тебя люблю, напыщенный индюк Александр Дворцов.
И неважно, что за окном зима сменяет осень. Неважно, что по подоконнику вместо должного снега барабанят капли дождя – декабрь выдался слякотным и серым. Неважно, что ёлка до сих пор не поставлена на своём законном месте, а игрушки нужного в этом году цвета ещё не куплены, как и подарки на светлый праздник Новый год.
Неважно, что годы летят, оставляя за собой только воспоминания в фотокарточках. Что дети растут, заставляя невидимо смахивать слезу, говоря свои первые «Мама» и «Папа». И, неважно, что было в прошлом.
Есть только ты и я.
Есть только мы.
Меня зовут Алиса.
Мне двадцать восемь лет.
Я не смогла остановиться.
И Я НЕ ЖАЛЕЮ.
ОТ АВТОРА
Сколько раз я читала просьбы о том, чтобы финал был переписан – не сосчитать. Сколько гневных писем я получила, в которых меня обвиняли в жестокости и открытым текстом говорили, что ненавидят за такое окончание романа «Колибри» – тоже.