Несчастный случай, болезнь, смерть — и сообщество, именуемое семьей, доныне, казалось бы, прочное, устойчивое, рушится на глазах, обращаясь в ничто с какой-то странной готовностью, будто только того и дожидалось. Похоже, что хаос и распад — норма, а светлые промежутки — отклонение, чистая случайность. Ты живешь, и то одно, то другое у тебя не ладится, идет через пень-колоду, твои дни полны мелких и досадных неурядиц, но оглянись на них издалека, и увидишь нектар и розы. «Монополия»! Цветочные выставки! Табели успеваемости! Ежевичные пудинги и распри из-за луковых грядок!
Хорошее было, светлое время в «Тополях» — а все Эстер, все ее каждодневные хлопоты, ее усердие, хотя никому тогда не приходило в голову сказать ей за это спасибо. Знала ли она, что ее старания окупятся? Что Марджори, Грейс и Хлою она снабдила пищей, которая в трудные минуты будет поддерживать их силы до лучших времен? Или видела себя такой, какой, по его уверениям, виделась супругу — нескладехой и рохлей, медлительно пережевывающей в мозгу жвачку дней своих, как когда-то, по велению отца, снова, снова и снова пережевывала каждый кусок пищи?
В то время когда рождается младенец и умирает мать, Грейс исполняется семнадцать лет. Предполагалось, что осенью она поступит в художественное училище Слейд-скул обучаться изобразительным искусствам. Да, но как быть с сироткой, этим краснолицым орущим комочком с бессмысленными глазенками и впалыми висками? Может быть, Грейс останется дома и будет смотреть за ним?
Нет, Грейс не будет.
Эдвин, и без того сокрушенный смертью Эстер — дни его опустели, носки не стираны, обед не готов, вечера в трактире пресны, не сдобренные солью ее укоризны, — ищет спасения в безумстве и ярости. Он не желает разговаривать с Грейс, этим холодным, бессердечным чудовищем. Он отказывается платить за ее обучение в Слейд-скул, но Эстер, как выясняется, оставила дочери двести фунтов, о существовании которых он не подозревал, и это он тоже не в силах забыть или простить. Какое-то время он совершенно невменяем. Родные говорят, что нужно нанять экономку для присмотра за домом и новорожденным, а подразумевают — и за ним самим, однако он не согласен. Его будут только обманывать, пользуясь его бедственным положением, он это твердо знает. Некогда румяное лицо его побледнело, осунулось, брюшко опало, в эти дни он не меньше Эстер похож на мертвеца.
На цветочных клумбах буйствуют сорняки. Замечаете, как все сговорились против него, даже сама природа? К тому времени как Эдвин вновь обретает рассудок, он успевает продать «Тополя», купить себе в Борнмуте одноэтажный домик, а младенца отдать на воспитание жене старшего брата Эстер — добродушной вдовице по имени Элейн, которая ходит в мужской рубашке, твидовом костюме и грубых башмаках и живет душа в душу с приятельницей, которую зовут Оливия и у которой явственно пробиваются над губою черные усы.