Я вскочила на ноги. И очень вовремя, кстати. Со всех сторон к угасающему костру тянулись чуть отличающиеся по оттенку от ночной тьмы языки мрака. Чёрт знает, что это значит, но проверять на своей шкуре что будет, когда они доберутся до нас, не хочется совсем. И даже если мой страх — последствия странного сна-наваждения, плевать! Лучше перебдеть чем недобдеть!
Находясь буквально на волосок от истерики, я взвыла белугой. Алехандро, даром что инвалид, взвился в момент. Но я, всё равно, оказалась быстрее и за пол секунды до того, как он выхватил из-за пазухи памятный ножичек, швырнула в ближайший ‘язык’ горящую ветку.
Видимо, не зря, потому что темнота зашипела разъярённой кошкой и отпрянула. Мой зомбик позеленел, что впрочем, мало повлияло на его привлекательность. Тем более, что колер на личике и без того неоднообразный.
Мама! Тьма по углам обрела глаза. Золотисто-рыжие и очень-очень злые. Само по себе жутковато, конечно, но не так чтобы очень, а вот их колличество…Сотни и сотни крохотных глазок на одно, пусть и просторное помещение… Это пугало. Сильно. Очень сильно!
И без того ‘спокойная’ после демонстраций смерти, икнув, я сиганула через костёр, расшвыривая копытами горящие ветки. Наплевав на брезгливость и прочие заморочки, каким-то даже для себя самой загадочным образом, ухватила Алехандро за рваньё и зашвырнула себе на спину.
Бедный горбун от неожиданности только крякнул и вцепился в мой хвост. А потом он заорал. Громко так, со вкусом, от души… Видимо потому, что из мрака, вспучившегося и брызнувшего окрест угольными каплями, на нас налетел рой фей. Золотистых, крохотных и очень злых.
Выбивая грудью дверь, я успела заметить чёрные прожилки на полупрозрачных стрекозиных крыльях и тёмные пряди в блондинистых шевелюрах, миловидные личики и кроваво-алые безумные глаза, мерцающую бликом солнечного луча кожу и острые иглы миниатюрных кинжалов. Каждая феечка вряд ли была больше человеческой ладони, но все, вместе взятые, они с лёгкостью могли искромсать нас с Алехандро на бутерброды. А однозначность их намерений почему-то не оставляла ни малейших сомнений.
Уже вылетев на улицу, я вспомнила об оставленных в домике-бункере припасах и на ходу обернулась. От жуткого зрелища, меня передёрнуло и, пропахав копытами мокрую, склизкую после дождя землю, я резко затормозила. Горбун не удержался и, перелетев через мою голову, плашмя шлёпнулся прямо разноцветным личиком в радостно хлюпнувшую грязь.
А сзади… Квадратными глазами я вылупилась на фей в проёме выломанного прохода. Первым, что увидела была сама дверь висевшая на покорёженной петле. Огромная, сантиметров тридцати толщиной, метра два на три, дверь обзавелась конкретной дырищей по центру. При наличии должного количества воображения, можно было даже рассмотреть контуры пробившего её тела. М-м-м-оего…