— Нас не могут подслушать? — спросил Дузенский на немецком.
— Нет.
— Водителю можно доверять?
— Да, — краткие ответы Радница показывали, насколько ему скучно.
Пауза, затем Дузенский сказал:
— Я консультировался с моими людьми. Они полагают, что, скорее всего, ваше предложение нереально.
Радниц взял сигару.
— Это я могу понять. У меня тоже были некоторые сомнения, но теперь они позади. Короче. Я могу передать вашему правительству формулу ZCX.
— В это как раз я могу поверить, однако… — недовольно сказал Дузенский. — Совершенно очевидно, что мы могли раздобыть формулу и без вашей помощи, но что это дает? Напомню вам, что формула зашифрована, и код неизвестен. Вот уже два года как американцы безуспешно бьются над расшифровкой. Даже они признали свое поражение.
— Я расшифрую этот код, — спокойно сказал Радниц. — Нет ничего невозможного для человека, имеющего мозги и деньги. Я имею и то, и другое. Я предлагаю вашим людям расшифрованную формулу. Если вы будете неудовлетворены, — я верну вам деньги. — Радниц некоторое время рассматривал тлеющий кончик сигары. — Все очень просто. Что еще проще, так это договориться об оплате.
Он глянул через окно. Они ехали по Карл-Маркс-аллее — мимо залитых светом магазинов — лучших из лучших. Но все же они не шли ни в какое сравнение с магазинами в западном секторе.
— Вы серьезно? — голос Дузенского задрожал. — Вы способны раскодировать то, от чего отступились американские специалисты?
— Я бы не тратил даром время, находясь здесь, если бы это было не так, — скучным голосом сказал Рад-ниц. — Вы что, полагаете, для меня удовольствие подвергаться глупым таможенным формальностям только для того, чтобы любоваться вашей физиономией и нищими витринами магазинов? — Радниц махнул в сторону пустынной улицы. — Я спрашиваю снова — сколько вы предлагаете?
Дузенский перевел дыхание.
— Я уполномочен передать вам, что за формулу заплатят двести пятьдесят тысяч долларов. — Он замолчал, потом добавил: — Целое состояние!
Радниц рассматривал кончик сигары. Нечто, вроде этого, он и предполагал. Его обуяла холодная ярость. С какими ничтожествами приходится иметь дело!
— Вы это серьезно? — Он со злорадством спародировал Дузенского.
Дузенский глянул на Радница. В неярком свете лицо толстяка казалось белым пятном.
— Конечно. Но это в том случае, если мы будем удовлетворены результатом.
— Формула должна принадлежать лишь одной стране, — спокойно сказал Радниц. — Я готов предоставить формулу на два дня для экспертизы вашим людям. Затем, если вы не уплатите мне, я передам копию формулы другой стране. Вы понимаете?