— Слушай, а как ты думаешь, какой значок дадут после войны всем, кто был на фронте? — вдруг спрашивает парень. — Наверное, как медаль, да? Это ж мировое дело — разгром фашизма! Обязательно должен быть такой значок. Звезда, Кремлевская башня и боец в шлеме рядом… Или нет, лучше знамя из красной эмали, а под ним боец с винтовкой… А?
О господи, бывают же на свете такие разговорчивые люди…
— Заткнись.
— Ты что? — спрашивает он, отодвигаясь от меня.
— Помолчи хоть минуту, будь добр…
Туман росинками оседает на лицо. Внизу, у Терека, он стоит непроницаемой глухой стеной. У меня влажно все; брюки, гимнастерка, белье, карабин. Влажен серый валун, у которого я сижу. Пока не двигаешься, холода почти не чувствуешь. Но стоит переменить позу, поднять или опустить руку, как согретые участки материи отлепляются от тела, вместо них к коже прикасаются холодные, и зубы сами собой начинают выплясывать чечетку.
Мой напарник тоже сжался в комок, нахохлился и, кажется, задремал, прислонив голову к стволу карабина.
Когда же нас сменят? Сколько мы уже на посту?..
Я завидую тем, которые придут после нас. Им будет легче — уже взойдет солнце, растает туман.
«Раз… два… три… четыре…» — начинаю считать я удары сердца, чтобы хоть чем-нибудь отвлечься. Решаю сосчитать до пяти тысяч, но после первой же сотни бросаю. Все ерунда…
Проходит непомерно большое время, Небо на востоке из мутно-серого становится белесым, уже можно различить бурые купы кустов и беленые стены хаток. Вот, словно на проявляющемся фотоснимке, уже угадывается лента шоссе, и вдруг, как это часто бывает в горах, вся масса тумана начинает быстро оседать, редеть, распадаться на отдельные островки и косы и исчезать неизвестно куда. Над головой открывается синяя, невероятная глубина, в которой плывет, покачиваясь на крыльях, орел. А еще через несколько минут из-за Терского хребта фейерверками осыпаются в долину золотые брызги восходящего солнца.
…Около соседних хаток — два грузовика и мотоцикл с коляской. Поодаль — три бронетранспортера, от которых артиллеристы только что отцепили ПТО и теперь выгружают боезапас. Телефонисты тянут провода по веткам яблонь. Значит, к нам еще пришло подкрепление.
Под плетнем, огораживающим наш сад, сидят бронебойщики. Их ПТР, похожие на огромные костыли, составлены в пирамиды по три.
Я только что проснулся после смены и вышел во двор. Останавливаюсь у плетня, прислушиваюсь. Может быть, узнаю что-нибудь новое.
— …А он все ближе и ближе, — рассказывает пожилой боец, свертывая цигарку. — Вот уж совсем рядом, аж вонь от выхлопов прямо в нос… Только я подумал: «Сейчас наскочит!» — тут как ухнет!.. Чую, в стороне упало что-то тяжелое. Глянул на танк, а танка того, мать моя родная, и в помине нет, одна только, сажа падает с неба…