В этот момент и вся остальная община упала на колени в пыль. Люди на площади ожидали Макандаля, стоя на коленях. «Святой, спаситель, мессия!» — кричали они. Черный мессия улыбнулся и скромным жестом предложил собравшимся сесть поудобнее. Они быстро последовали этому приглашению. Приветственные крики постепенно стихли.
Наконец раздался голос Макандаля — пронзительный и чарующий, как тогда в сарае, где Джеф услышал его в первый раз. Здесь, перед своим народом, собравшимся перед ним, Макандаль говорил еще более уверенно и властно.
— Друзья мои! — приветствовал он слушателей, — воздавайте почести не мне. Воздавайте почести богам и духам, которые прислали меня к вам!
Макандаль взял факел и зажег приготовленную охапку дров. Огонь разгорелся моментально, и одна из женщин — Джеф узнал женщину в белых одеждах, которая перед этим показывала ему дорогу к конюшне, — подготовила котел, который затем повесила над огнем. Другая принесла курицу, еще одна — калебасы с водкой из сахарного тростника и ромом. Церемония вуду началась.
Однако Макандаль не только заклинал богов. Его жертвоприношение и призывы были довольно сдержанными. Джефу бросилось в глаза то, что бутылки с водкой здесь не пускали по кругу и никто не впадал в транс, не кричал и не дергался, как это происходило во время церемоний обеа, когда духи вселялись в тела верующих. Было ли одно связано с другим? Джеф считал, что одержимость всегда является последствием приема большого количества алкоголя во время церемоний. Здесь же, очевидно, стремились к другому — чтобы верующие сохраняли ясную голову, пусть даже пары´, которые в конце концов стали выходить из котла, после того как в нем смешались кровь жертвенных животных, щедро влитая туда водка из сахарного тростника и аромат различных трав, одурманивали. Или оживляли?
Джеф не знал, лишился ли он собственной воли или, наоборот, получил приток мужества и надежды. В любом случае песни общины были громче и пронзительней, чем то, что он слышал до сих пор на подобных собраниях. Между тем теперь они больше походили на призывы к бою, чем на гимны.
— Боги любят вас! — воскликнул Макандаль, который, обрызгивая общину жидкостью из котла, благословлял ее. — И они сделали вам подарки! Одним из подарков являюсь я — меня ниспослали сюда, чтобы вывести вас на свободу! Второй подарок — это земля! Мы все… или по крайней мере наши отцы, уже когда-то владели землей. Там, за морем, в Африке, на нашей родине! Затем нас похитили и привезли сюда белые люди, гонимые жадностью и злобой, на эту новую землю, которая якобы принадлежит им. Но это не так! Земля всегда принадлежит тем, кто ее обрабатывает! И поэтому мы имеем право на эту землю! Боги открыли мне, что они стоят на нашей стороне. Они дарят вам… они дарят нам Эспаньолу — эту страну! Посмотрите на это, дети мои! — Макандаль притянул к себе одну из молодых женщин, которые полукругом стояли на коленях у костра, озаряемые его светом, и нанес ей на лоб немного крови из котла. Затем он распахнул ее одежду, которая легко соскользнула с ее тела на землю. Голая изящная женщина стояла на коленях перед собравшимися. Она улыбалась, радуясь тому, что ей оказали честь и избрали для ритуала.