Отрадно было узнать циничную точку зрения Эдгара на миф о Деве Гваделупской. Мы заказали еще по чашечке черного кофе, и я спросила его, почему, по его мнению, этот миф так покорил мексиканцев.
— Да потому, что он просто-напросто присвоил себе обычаи, которые у мексиканцев бытовали тысячелетиями – до завоевания, – объяснил он.
На вершине холма Тепейяк, похороненные под фундаментом храма Богоматери Гваделупской, лежат руины иного храма – храма богини земли и плодородия. Она была известна под именем Тонанцин, которое на науатле значит «Наша почитаемая мать». Другим ее именем было Коатликуэ – «Владычица в платье из змей». Она была девственной матерью Уицилопочтли – воинственного бога солнца, того самого, что при рождении убил свою сестру и целую армию братьев, используя «бирюзовую змею». Издалека к ней приходили паломники с дарами и приносили ей жертвы Antigua Basílika, для них она олицетворяла Мать-Землю. Некоторые индейские общины и поныне называют Пресвятую Деву этими именами, рассказал мне Эдгар.
Другая причина успешного бытования мифа о Деве – это ее роль в объединении испанской культуры и культуры коренных мексиканцев. Дева Гваделупская, по легенде, была в Мексике первой из mestizo – смешанной расы, поскольку в ее чертах прослеживается результат смешения испанской и индейской крови. Он появилась через десять лет после завоевания Мексики испанцами, так что эта раса в то время уже должна была существовать. Змеи, из которых было сделано платье Коатликуэ, трансформировались в лучи света вокруг Девы Марии, говорящей на науатле.
Эдгар захлебывался от собственного красноречия – видимо, сел на своего любимого конька. Ранние изображения Тонанцин имели форму вагины, говорил он, олицетворяя рождение и плодородие. Современный образ Девы унаследовал черты оригинала: сама форма образа напоминает очертания вульвы. Эдгар говорил серьезно, но я не могла не оценить иронию: образ Девы представляет собой вагину – и это в католической церкви с ее историческим презрением к женской сексуальности.
— Как видишь, таким образом две матери объединились и создали такой мощный образ, что он сформировал индивидуальность нашей страны, пусть даже политически это единство не признается! – завершил свою лекцию Эдгар и протер запотевшие очки носовым платком.
К слову, во время нашего intercambio мне пришлось спросить его, как у Обрадора обстоят дела с блокадой. С тех пор как я вернулась из Керетаро, в газетах о ней писали очень мало.
Эдгар рассказал мне, что многие палатки на проспекте Реформы и Сокало теперь пусты.