— Я живу не здесь. — Все закончилось тем, что Молли поведала ему свою историю, умолчав лишь о том, что подвигло ее с сестрой уехать из Ирландии.
Пэкер сочувственно прищелкнул языком.
— И что вы собираетесь делать?
— Найду, где можно остановиться в Ливерпуле, а потом напишу тете и попрошу ее прислать мне денег еще на один билет.
Она отыщет дешевую гостиницу и будет надеяться, что от нее не потребуют оплатить комнату немедленно, а она расплатится по счету, когда получит деньги.
Через три дня Молли выписали из больницы. Голова у нее все еще побаливала, и девушка понимала, что ужасная ошибка, которую она совершила, позволив «Королеве майя» уплыть без нее, будет преследовать ее до конца жизни. Молли сходила с ума от беспокойства об Аннемари, хотя и успокаивала себя тем, что Гертруда Штраус наверняка присмотрит за ее сестрой и будет давать ей сердечные капли. Доктор Пэкер сказал Молли, что у корабельного врача непременно отыщется дигиталис, отчего она снова почувствовала себя полной дурой. Мисс Штраус или кто-нибудь из офицеров корабля побеспокоится о том, чтобы благополучно передать Аннемари с рук на руки тете или доставить сестру к Мэгги домой, если по каким-либо причинам той не будет на пристани.
По словам доктора Пэкера, неподалеку от центра Ливерпуля было множество маленьких гостиниц, так что Молли с легкостью отыщет ту, что ей подойдет.
— Просто ступайте по Лондон-роуд, пока не упретесь в Лайм-стрит, а уж тогда спросите у кого-нибудь, лучше всего, у полисмена.
Лондон-роуд была забита пешеходами; трамваи, отчаянно звеня, катили по мостовой; автомобили рассерженными гудками подгоняли неспешно движущихся лошадок, запряженных в повозки. Молли испытывала странное чувство — она как будто смотрела на себя со стороны, и звуки почти не доходили до ее сознания. Она заставляла себя останавливаться и разглядывать витрины многочисленных магазинчиков, мимо которых проходила, чтобы полюбоваться модной одеждой, туфлями на высоких каблуках, о которых она давно мечтала, игрушечной железной дорогой, которой бы очень обрадовался Тедди, или чертиком из коробочки, который привел бы в восторг Айдана. О, а вот сережки в форме капелек, очень похожие на те, что носила мама. Глаза девушки наполнились слезами; после смерти матери жизнь стала настолько тяжелой, что ее невозможно было описать словами. И пусть оттого, что она была в Ливерпуле совсем одна, Молли чувствовала себя жалкой и несчастной, все-таки это было лучше, чем жить в Дунеатли с Доктором. Она шмыгнула носом и вытерла глаза. Если все получится, как она задумала, через несколько недель она окажется в Нью-Йорке, рядом с Аннемари и тетей Мэгги, и вновь вернется к жизни.