Крест нам сияет с вышины,
И меч сулит нам правый суд -
Исуса Навина сыны
Христову заповедь несут!
Птичка же пела еще и еще о мощи меча, защищавшего крест. Вспомнила звонкую славу Дюрандаля графа Роланда Жуайеза, клинок великого императора Карла, легендарный Экскалибур короля бригов Артура. Коснулась она и нынешних времен.
И хотя припев гремел все так же мощно и шумное веселье не смолкало, многие лица помрачнели. Девушка пела о норманнах, проклиная их и суля им свидание с адом. Норманны! Зло, обрушившееся на франков за нетвердость в вере, за прозябание в мирской суете. Есть ли грех столь смрадный, чтобы нести за него подобную кару? Едва ли во всей этой толпе нашелся бы хоть один человек, не пострадавший от дьяволов-язычников с севера. Даже весельчак Ирминон сдвинул брови и подпер щеку ладонью.
- Христовы заповеди! Что-то слабеет славное оружие свободных франков, коль язычники уже гонят их с исконных земель. Ну-ка, грозные воины, когда в последний раз вас, как паршивый скот, норманны заставили удирать?
Ратники сердито загалдели. Один молодой и горячий мелит с силой вогнал секиру в стол, крича, что попу, как и бабе, носящей длинную одежду, не пристало судить о победах и поражениях. Тут даже брат Тилпин не выдержал и напомнил пылкому вояке, как канцлер Гуго Аббат бился с норманнами, а епископ парижский Гозлин отстоял город от орд язычников.
Фульк Рыжий наконец оторвался от собственного шлема, из которого лакал вино.
- Грех вам жаловаться, лесные святоши! Ваша обитель лежит в глуши, в стороне от дорог, вот уже сколько лет, как вы живете в мире и достатке. Ишь, рожи отъели, братья-постники! Что вы можете знать о страхе, который царит во всем мире, что понимаете в силе норманнского оружия?
Дувший двумя часами ранее в медную трубу плечистый монах Серваций мрачно заметил:
- Зря вы так говорите, мессир! Многие из нас пришли в Гиларий-в-лесу из Сомюра. Мы помним, как там бесчинствовали демоны с драконьих кораблей, сжигая дома, въезжая в церкви верхом, поднимая на копьях наших детей и насилуя женщин. Тогда все, кто мог ходить, взялись за оружие, но встретили лишь смерть или ярмо плена. Сомюрский епископ, возглавлявший оборону города, был брошен по приказу викинга Герика, прозванного самими норманнами Злым, в пылающее жерло подожженного ими же собора. Куда ни глянь, пылали пожары, валялись трупы, а бродячие псы лакали кровь из луж. Лишь несколько монахов, и я в их числе, успели укрыться в лесах, оставив позади дымящиеся развалины города.
Люди стихли, внимая его рассказу. Многие из них тоже были беженцами из Сомюра и живо помнили события тех дней. Сам брат Серваций пришел в Гиларий-в-лесу словно бешеный бык, и долгое время к нему нельзя было даже подступиться, пока его не приворожила Тетсинда из монастырских литов и не родила ему близнецов. Настоятель смотрел на этот союз сквозь пальцы, ибо Сервацию, травнику и врачевателю, успешно пользовавшему как людей, так и скотину, в обширном монастырском хозяйстве цены не было.