Ввиду ценности пленного его переправили в штаб армии – там и переводчик хороший был.
Через пару недель непосредственные участники захвата получили по медали «За отвагу». Медаль эту бойцы на фронте ценили, штабным такие не давали.
Старшина из второго взвода с дружками награду обмыл, как полагается, но в меру, и направился в банно-прачечный отряд, к зазнобе – наградой похвастать. Да на свою беду, «особиста» встретив, честь ему не отдал. А тому разведчики – как заноза в пятой точке.
«Особист» взвился от негодования:
— Почему командиру, старшему по званию, честь не отдаете?
Старшина был на кураже и послал «особиста» куда подальше.
Разъяренный «особист» остановил проходящих пехотинцев и указал им на старшину:
— Арестовать!
Сопротивляться и усугублять этим свою вину разведчик не стал, сам снял пояс с кобурой и ножнами.
«Особист» занимал отдельную маленькую избу. В одной комнате было что-то вроде кабинета, в другой – кровать. Для арестованных во дворе – крепкий сарай. Когда были арестованные, автоматчик из взвода охраны стоял на посту и караулил задержанного.
Старшину сразу заперли в сарае, а «особист» принялся строчить командиру дивизии рапорт. Да, пьяный старшина второго взвода не соблюдал требования Устава, оскорблял матерными словами советского командира и пытался ударить его.
Командиру разведроты инцидент стал известен уже через полчаса.
Выручить из беды разведчика, собрата – святое дело, и Пчелинцев отправился к «особисту» – надо было заминать конфликт. Но у «особиста» взыграла гордыня, и он решил потоптаться на разведке и досадить Пчелинцеву. Примирения сторон не получилось, хотя лейтенант «особиста» уговаривал.
Пока суть да дело, вечер настал, а может – Пчелинцев специально резину тянул – кто поздним вечером рапорт комдиву понесет? Дело-то не срочное. Только накликал «особист» на себя беду.
Пчелинцев наедине разговаривал с командиром первого взвода Гладковым, и о чем они шушукались в пустой землянке, никто не знал.
А утром у избы «особиста» прогремел взрыв. Свиста мины или снаряда никто не слышал, и надо ли говорить, что разведчики подхватились.
Одним из первых у места взрыва оказался Гладков.
Пчелинцев, как бы невзначай, очутился у сарая и приказал часовому бежать за санинструктором. Стоило ли сомневаться, что к моменту, когда прибежали штабные и санинструктор, сарай был пуст? Об арестованном никто и не вспомнил – бумаги на него в штабе не получали. А когда проверили дела на столе и в железном ящике у «особиста», обнаружили только доносы.
Для выяснения причины взрыва вызвали саперов. Те предъявили хвостовик мины, причем немецкого производства, и картина стала ясна.