Битва состоялась… состоялась… в конце августа! Числа 29–30! Угу, только знать бы еще, какая сегодня дата – по христианскому летоисчислению. Предупредить мужа, чтобы выступил с войском как можно быстрее и удар нанес неожиданно, тогда и в самом деле к венграм помощь не подоспеет…
А тебе не жаль венгров, девочка?
Жаль. Но и мужа жаль. Венгры должны проиграть – проиграли в той исторической реальности. Единственное, что она может сделать, – это попросить Сулеймана пощадить пленных. Если битва обойдется малой кровью, благодарный султан сделает жене подарок. Может, и о ней скажут что-нибудь хорошее… Хотя вряд ли. Ну да и ладно. Скажут не скажут, а если несколько сотен жизней будет спасено, она сама будет чувствовать себя совсем по-другому.
Что-то в этом двадцать шестом году еще было.
Восстание. Точно, восстание курдов и турок под предводительством… как же его… Так, это поручим Хасану, незачем голову ломать, если все равно вспомнить не получится.
Еще? Да пока и хватит. Чтобы удивить мужа, а заодно и немного изменить ход истории. И еще неизвестно, что в данной ситуации важнее.
Провожая мужа в поход, Хюррем сказала:
– Послушай, помнишь, ты обещал мне выполнить любое мое желание?
Сулейман хмуро кивнул. «Не время сейчас», – было написано на его челе. Но все же соизволил выслушать.
– Я… о битве. Мне приходилось изучать землеописание – отец заставлял.
Сулейман слегка наклонил голову набок. Он делал так каждый раз, когда его что-то удивляло, но он не хотел этого показать; этот его жест, до боли знакомый Хюррем, показался ей хорошим знаком.
– Там есть городок Мохач, на правом берегу Дуная. Там большая равнина, коннице будет где развернуться. И вообще, я знаю: этот город принесет тебе победу. Помощь к венгерскому королю не подоспеет, если ты ударишь внезапно.
Сулейман наклонил голову в другую сторону.
Пожалуй, надо было продумать получше. Но тут уж либо пан, либо пропал.
– Пообещай мне, что если все так произойдет, как я… как я видела в своем сне, то ты пощадишь пленных. Пускай они знают, что ты не только сильный и всемогущий, но еще и милосердный.
Выражение лица мужа было непонятным. Ну да, милосердие – не совсем мусульманский принцип.
– Ты еще сильнее унизишь этим своих врагов. Они гордые; они собираются умереть, но не сдаться. А если ты пощадишь их, просто уведя в плен, – ты покажешь, что не боишься их. Они будут чувствовать себя совсем побежденными.
Сулейман задумчиво поцеловал ее в левую бровь; кажется, собирался в лоб, но промахнулся. Погладил по животу и вышел, ничего не сказав.
Что он решил? Она узнает об этом, только когда войско вернется. Может, если все будет хорошо, муж напишет ей письмо, но все равно ее ожидают несколько месяцев неизвестности.