А вот то, что он «отложился» от католической церкви, можно использовать! Натравить бы Испанию на Англию пораньше, до того как к власти придет Елизавета, и – прощай, Большой Игрок! А может, если повезет, то и оба игрока…
Черт, Испании как таковой ведь нет! Это все – владения Священной Римской империи: императору Карлу досталось большое наследство от папеньки и от маменьки, да еще и от обоих дедушек. Нужно быть осторожной, иначе вместо Англии и Испании можно получить одного игрока, но гораздо более сильного. Вариант не из самых лучших. Но должен же быть какой-то выход. Должен, должен!
За делами, а главное – за размышлениями она зачастую забывала поесть.
Она уже давно должна была набирать вес, но вместо этого, наоборот, худела. Выступили скулы, на висках стали видны кости. Живот торчал огурцом, не оставляя сомнений в том, что внутри него находится «сын Аллаха», но заставляя сомневаться в том, что она сможет родить нормального, здорового ребенка.
Заехавшая в гости Гюлесен просто пришла в ужас и начала кричать, забыв, что перед ней – великая султанша.
– Ты что, окончательно разум потеряла?! Ты потеряешь ребенка! Ненормальная! О чем ты думаешь! Что ты, например, ела сегодня?
Хюррем пожала плечами. Что-то, наверное, ела… Она ожидала известий от Хасана, отправленного вместе со своими людьми в провинцию Малатья, где, согласно собранным самим же Хасаном сведениям, зрел бунт.
– Вот Всемогущий Султан вернется, пускай сам и разбирается.
Хасеки снова просто пожала плечами. Гюлесен – хорошая женщина, но просто курица. Ее ничего больше не интересует, кроме как муж, дети да побрякушки. А у нее – дела.
– А вот если он вернется, а ты ребенка скинула, как думаешь – рад он будет? И будет ли любить тебя, зная, что его сын погиб по твоей вине?
Хюррем машинально положила руки на живот. Погибнет? Почему – погибнет? С ее ребенком все в порядке…
– Посмотри, на кого ты стала похожа! Ты же похожа на высушенную на солнце козлятину!
Почему именно козлятину? А не, к примеру, рыбу? Впрочем, толстушка Гюлесен права: вид у нее и вправду что-то не очень.
– Ты немедленно ляжешь! – трещала Гюлесен. – И прикажи подать еды. Хорошей, плотной еды. Пилав, мерджимек чорбасы – женщинам в тягости полезно есть чечевицу! Лепешек побольше. И мяса, мяса! И фрукты пусть еще не забудут.
Служанки, казалось, только такого приказа и ждали: на стол накрыли в считаные мгновения.
Гюлесен, уплетая за обе щеки, что-то весело рассказывала, а Хюррем не могла заставить себя положить хоть кусочек в рот: от одного только вида еды ее мутило.