Когда мы отправлялись по вечерам в город, у каждого на лацкане пиджака была светоотражающая наклейка типа значка, и, встречаясь с девочками, мы громко приветствовали друг друга. Бомбы пока что с неба не сыпались, и мы воспринимали затемнения как развлечение.
В Хильдесхейме был прекрасный театр. Я относился к числу театралов и не пропускал почти ничего. Оперетты «Цыганский барон», «Веселая вдова», «Синяя маска» и другие. К каждому спектаклю готовили красивые декорации, чтобы зритель имел возможность вжиться в ландшафт, где происходило действие. Но самым грандиозным событием стало посещение оперного театра в Ганновере, где я прослушал «Лоэнгрина». Вся атмосфера, декорации, исполнители и музыка, но, прежде всего, содержание произвели на меня неизгладимое впечатление. А вот «Мейстерзингеров» я воспринял довольно холодно.
Мне всегда хотелось иметь сестру или брата. Но поскольку этому желанию сбыться было не суждено, я был страшно рад, когда к нам на два года подселили знакомого. Мои родители очень дружили с семейством Майеров из деревни Хахмюлен, и я тоже подружился с их сыном Фрицем-Августом, который раньше был одноклассником моего двоюродного брата Иоахима. Теперь Фриц-Август учился в сельскохозяйственном техникуме в Хильдесхейме. Он был на год младше, и теперь мы жили в одной комнате. Об этих двух годах у меня остались самые наилучшие воспоминания. По вечерам мы сидели где-нибудь в парке и под аккордеон (Фриц-Август играл на аккордеоне) распевали «Вечером на пустоши», «Ослиную серенаду» или «На крыше мира» и многие другие популярные тогда песенки. Именно там мы пробовали и курить, по-моему, это были «R6». На вкус табак показался мне отвратительным. Два раза в неделю мы совершали пятикилометровый кросс вокруг городского вала и дежурили в мотодружине «гитлерюгенда», в которую входили.
Мы учились управлять мотоциклом, это был «БМВ 175», разбирать и собирать двигатель и ездили в лагерь мотоциклистов в Гандерсхайме под Альфельдом. Там мы постоянно разъезжали на мотоциклах. Иногда при этом натыкались на пытавшиеся уединиться парочки и даже подглядывали за ними. Что поделаешь — мальчишки есть мальчишки!
Хотя мне посчастливилось в юности оставаться в стороне от социально-политических проблем в первую очередь благодаря семье, однако обстановка в Европе накалялась, и дело шло к новой войне. Но и для меня 1939 год был не самым радужным — проблемы докатились и до меня, и это было связано со школой. Если раньше все шло неплохо, то в 1939 году после окончания 7-го класса я принес домой 3 единицы и был оставлен на второй год. Отец, недолго думая, забрал меня из школы после семи лет обучения. Так как я в будущем собирался стать инженером-машиностроителем, мне для начала предстояло попрактиковаться на заводах Зенкинга в Хильдесхейме. Отец сумел уговорить мастера Вольтера превратить практику в трехгодичное обучение.