Когда мои родители уходили из дому в гости к друзьям, всегда оставляли кого-нибудь присмотреть за мной. Но однажды я сказал: «Вы идите, я и сам спать лягу». Родители ушли, а когда вернулись, никак не могли меня отыскать. В постели меня не было. За дверью в спальню стояла моя кроватка, в которой спал маленьким, чуть ли не до потолка уложенная подушками. Вот там меня и нашли. Я крепко спал.
Я многого не помню из детства, а то, чего не помню, знаю по рассказам родителей. У них был сад, и через этот сад протекал ручей. Однажды я лежал в коляске, и родители поставили ее на бережке ручья, у самой воды. Только они собрались домой, как увидели, что коляска пуста — их малыш Гюнтер выбрался и шлепнулся в воду. К счастью, головой к берегу. Мне крупно повезло, и кто-то из взрослых, кажется, тетя Эмма пророчески произнесла: «Малыши, те, кто родился в воскресенье, да еще похожи на мать, те в жизни всегда везунчики».
Эти слова запечатлелись в памяти на всю жизнь.
Мой отец часто ходил на рыбалку и на охоту вместе с арендатором охотничьих угодий. На протяжении многих лет он был председателем футбольного союза «Эльце». О послевоенной инфляции и о том, как и чем жила до самого краха Веймарская республика, я мало что могу рассказать, потому что плохо помню эти времена.
В 1928 году моего отца перевели в Хильдесхейм, он был назначен на должность старшего секретаря Государственных железных дорог и начальника вагонной службы грузовой станции. Мы переехали. Новая квартира мне очень понравилась. Дом стоял у скверов, разбитых на месте старых городских валов. Даже адрес запомнил: Хагенторвалль, 2.
Вообще мы с родителями в те годы совершали частые вылазки. Надев рюкзаки, запасшись провизией, мы отправлялись в Хильдесхеймский лес. Или ехали на поезде в Мариенбург. Раз в год специальным поездом Государственных железных дорог ездили в Гарц, а там совершали многодневные пешие экскурсии. Каким для меня событием было впервые подняться на скалу! И, оказавшись в Хидьдесхейме, отец не расстался с рыбной ловлей, обычно ходил на близлежащий пруд и возвращался всегда с уловом: карпами или линями. Самым крупным его уловом была щука длиной в метр двадцать, рыбина оказалась жирной и отменной на вкус.
Закончив четыре класса начальной школы, я перешел в школу им. Шарнхорста, старшую реальную школу, и с гордостью носил черную фуражку шестиклассника. Смену обстановки я пережил без каких-либо проблем и быстро привык к новому окружению. Вот с учителями, правда, все было не столь гладко. Одни были очень хорошие люди, знали, как объяснить и научить, из других же, наоборот, можно было веревки вить, что мы с удовольствием и делали. Если мы уж очень зарывались, дело доходило до наказаний. По задницам розгами в те времена уже не лупили, зато велели вытянуть руки перед собой ладошками вверх и розгами стегали по ним. Нашим излюбленным развлечением было стрелять шариками из жеваной бумаги при помощи линейки по одноклассникам, в потолок. Среди нас были мастера этого дела. Одним словом, мы были отнюдь не паиньками.