- А ты не ворона?
- Я еврейская птица.
Коэн от души расхохотался:
- И что ты под этим подразумеваешь?
Птица вдруг забормотала. Она молилась без Книги и талита, но со страстью. Эди склонила голову, Коэн - нет. Мори же раскачивался в такт молитве, посматривая вверх одним широко открытым глазом.
- Без кипы, без филактерий? - заметил Коэн, когда птица замолчала.
- Я старый радикал. Пожалуйста, не могли вы дать мне кусочек селедки с маленькой корочкой хлеба?
Эди встала из-за стола.
- Ты чего? - спросил Коэн.
- Помою тарелки.
Коэн повернулся к птице:
- Может, представишься, если не возражаешь?
- Зовите меня Шварц.
- Он вполне мог быть раньше старым евреем, которого потом превратили в птицу, - сказала Эди, передвигая тарелку.
- Да? - Гарри раскурил сигару и снова повернулся к птице.
- Кто знает? - ответил Шварц. - Разве Б-г говорит нам все ?
- А какую ты хочешь селедку? - возбужденный, Мори вскочил ногами на стул.
- Сядь, Мори, или ты упадешь, - приказал Коэн.
- Если у вас нет свежей селедки - матиас, я могу съесть и смальц.
- У нас только маринованная с луком - в банке, - сказала Эди.
- Если бы вы открыли для меня банку, я съел бы и маринованную. А еще, если не возражаете, кусочек ржаного хлеба - "шпиц"?
Эди подумала, что хлеб у них тоже есть.
- Корми его на балконе, - сказал Коэн Эди, а затем птице: - А потом чтобы духу твоего тут не было.
Шварц прикрыл сначала один, затем второй глаз:
- Я устал, и дорога была неблизкой.
- А куда ты держишь путь, на юг или на север?
Шварц пожал плечами, чуть приподняв крылья.
- Ты не знаешь, куда летишь?
- Туда, где еще есть милосердие.
- Пап, пусть он останется, - попросил Мори. - Он же всего-навсего птица.
- Ладно, пусть остается до утра. Но не дольше.
Утром Коэн велел птице убираться, но Мори плакал, и Шварца пока оставили.
- С ним никаких проблем, - говорила Эди Коэну, - да и ест он очень мало.
- Ну, ладно. Но все равно я его видеть не могу. И предупреждаю, что не намерен долго терпеть его здесь.
- Что тебе сделала бедная птица?
- "Бедная птица", как же! Не будь дурой. Хитрый ублюдок, вот он кто. Он думает, что он еврей.
- Г-споди, какая разница что он думает?
- "Еврейская птица", наглость какая! Один неверный шаг - и он потопает отсюда на своих барабанных палочках.
По требованию Коэна Шварц должен был жить на балконе. Он и жил там в новой деревянной клетке, которую купила ему Эди.
- Тысяча благодарностей, - говорил ей Шварц, - хотя я бы, конечно, хотел когда-нибудь иметь человеческую крышу над головой. Вы ведь знаете, каково это в моем возрасте. Я люблю тепло, окна, кухонные запахи. Мне бы хотелось время от времени просматривать "Jewish Morning Journal". А еще хорошо бы иметь иногда капельку шнапса, который, благодаря Б-гу, так полезен моему здоровью. Но, конечно, вы столько даете мне, что не заслужили жалоб.