Учитывая преимущества своего нынешнего положения, Шварц старался по возможности не попадаться Коэну на глаза, но вот однажды вечером, когда Эди была в кино, а Мори стоял в ванной под горячим душем, продавец замороженных продуктов затеял перебранку.
- Ради Христа, почему бы тебе хотя бы иногда не мыться? Почему от тебя всегда разит дохлой рыбой?
- Извините, мистер Коэн, но если кто-то ест чеснок, то он и пахнет чесноком. Я же трижды в день ем селедку. Кормите меня цветами, и я буду благоухать, как клумба.
- А кто вообще обязан кормить тебя хоть чем-нибудь? Да ты должен быть счастлив, что получаешь селедку.
- Простите, но это не я жалуюсь, - сказала птица, - это вы жалуетесь.
- Дальше, - сказал Коэн. - Ты храпишь, как свинья. Будишь меня ночью. А все твои хвори, черт подери, от того только, что ты паразит и бабник. И следующее, что тебе понадобится, - так это спать в моей постели с моей женой.
- Мистер Коэн, - сказал Шварц, - вот тут вы можете не беспокоиться. Птица есть птица.
- Это ты так говоришь, а я-то почему должен знать, что ты птица, а не какой-нибудь долбанный дьявол?
- Будь я дьяволом, уж вы бы это сразу почувствовали. Не думаю, учитывая успехи вашего сына.
- Заткнись, ублюдок!
- Невежа! - проворчал Шварц, поднимая лапу с длинными острыми когтями и расправляя длинные крылья.
Коэн готов был уже схватить птицу за тонкую шею, но тут Мори вышел из ванной, и остаток вечера до того самого момента, когда Шварц должен был убраться на балкон, прошел внешне спокойно. Ссора, однако, страшно расстроила Шварца, он стал плохо спать. Его будил собственный храп, а проснувшись, он снова и снова думал о том, что же будет дальше.
Однажды Эди, чувствуя, как несчастлив Шварц, тихо сказала ему:
- Может, если бы вы сделали то, что хочет от вас мой муж, вы бы лучше ладили?
- Например?
- Ну, например, вымылись быNo
- Я слишком стар для этого, - ответил Шварц. - С меня и без ванн облетают перья.
- Он говорит, вы плохо пахнете.
- Все пахнут. И мысли имеют запах. Люди пахнут тем, о чем думают, или тем, что они делают. Мой запах - от пищи, которую я ем. А чем пахнет он?
- Знаете, уж лучше я не стану его спрашивать, а то он совершенно разъярится.
Был уже конец ноября, и Шварц мерз на балконе в холоде и тумане. Особенно тяжелы были дождливые дни, когда он просыпался с застывшими неподвижными суставами и едва мог пошевелить крыльями. Его мучили приступы ревматизма. А тем временем Коэн, который прочитывал все статьи о миграциях птиц, как-то вечером, после работы, когда Эди на кухне готовила жаркое в горшочке, вышел на балкон и, заглянув в клетку, приказал Шварцу поскорее отправиться в путь, если тот не хочет себе беды.