В высоте, вдали, еще продолжался воздушный бой: доносились едва слышные пушечные очереди, кувыркались, поблескивая фонарями кабин, самолеты. Из карусели смертельно сцепившихся врагов периодически вываливался и летел к земле очередной горящий или дымящийся самолет. Некоторые беспорядочно падали, другие летчики, как и Михаил, пытались тянуть к своим аэродромам или хотя бы поближе к своей земле. Ведь бой шел почти над передовой, и никому из сбитых пилотов, естественно, не хотелось очутиться на земле, занятой противником.
Михаил стоял так около четверти часа. Пилот впервые видел с земли продолжение боя, участником которого только что был. Потом он собрал парашют и затолкал его в парашютный ранец. Чего добро казенное бросать? Прямиком по снегу Михаил направился в ту сторону, куда улетел Як Остапенко.
Вот и санный след. Здесь стоять и ждать помощи или дальше идти?
Пока Михаил топтался, показалась лошадка с санями. Приблизилась неспешно, и сидевший в санях дед в заячьем треухе и овчинном тулупе дернул вожжами:
— Тпр-ру! — Затем он подслеповато всмотрелся в Михаила: – Ты как здесь оказался, милок?
— С неба, дедушка, свалился – сбили меня. Вот, с парашютом выпрыгнул.
— И помогло?
— Как видишь – живой пока.
— Тогда нечего здесь мерзнуть. Ага. В деревню поехали.
— Так за мной приехать должны – искать меня будут.
— До деревни, коли твои спасители на машине, они еще доберутся, а сюда – ни в жисть.
— Тогда едем.
Михаил бросил в сани ранец с парашютом и запрыгнул сам.
— Но, милая! — Дедок причмокнул губами, и послушная кобылка неспешно потянула сани.
— Как звать-то тебя, сталинский сокол?
— Сергеем.
— Ишь ты, как внука моего. Тоже где-то воюет. Отец-то его, сын мой, с финской без ноги вернулся, сейчас в колхозе председательствует. Мужиков-то не осталось – одни бабы с дитенками да старики вот вроде меня.
Похоже, дед хотел выговориться: ответов он и не ждал.
— Ранняя и холодная зима ноне. Ох и не любят немцы такую погоду! Прямо страсть! Я еще в Первую мировую с ними воевал, знаю ихнего брата.
Дед немного помолчал.
— Как думаешь – тебе ведь сверху виднее – удержим Москву, не сдадим супостату?
— Удержим, — уверенно ответил Михаил. — Подожди, дедушка, еще немного – месяц, два – и сам услышишь по радио радостные новости: сибирские свежие дивизии подойдут, вот тогда непременно побьем немца.
— Хорошо бы, — неуверенно вздохнул дед.
Через полчаса они въехали в деревню. Дед остановил лошадь у избы.
— Ну, Сергей, проходи! Настена, принимай гостя!
Дед распахнул дверь в избу. Михаил шагнул и тут же ударился головой о низкую притолоку.