Мир в подарок (Демченко) - страница 19
Очаг, пучки пахучих трав под сводом крыши, нехитрая посуда на плоской крышке добротного окованного медью сундука. Где же этот ворчливый покойник? Быстро он приобщился к миру живых, двужильный просто! Я вот, например, полежала бы еще денек–другой тихонечко. А он уже трав наварил и лечит меня, гостью незваную. Прямо никуда не годится, так сказать, битый небитого… Пришлось пересилить себя и потихоньку ползти к порогу. Встать я даже не помышляла. Хороша спасительница, слов нет. Еще сейчас кормить с ложки возьмется или дров принесет. Высокий порог я миновала не сразу и пристроилась отдохнуть у стены, дрожащая, взмокшая от слабости. Кстати, меня, беспамятную, вымыли и переодели в короткие широкие полотняные штаны и такую же безразмерную рубаху. Все серое, застиранное, но прочное и очень приятное телу.
Над болотом клубился утренний туман. Тот самый, что я видела вчера на рассвете сверху, с горной кручи. Оттуда он казался темным и загадочным, хранящим роковые тайны подземелья, а снизу смотрелся совсем иначе, вполне уютно и даже романтично. Солнце уже заступило на дежурство, но брело дозором где–то над облаками, с трудом обозначая себя в слоистой пелене блеклой серебряной монеткой, и уж никак до нас прямыми лучами не дотягивалось. Ничего, распогодит.
А мне хватило и этого. Настроение сразу восстановилось до умиротворенно–радостного. Болото, в конце концов, не хуже гор. Зеленое, пушистое, моховое. Затейливые формы тонких узловатых стволов и валуны в разноцветном нарядном лишайнике, живописно устроившиеся в поле зрения, навевали мысли о японском садике. Стрекозы деловито проверяли бочаги, взвихривая почти истаявший нижний слой тумана. Поверить в то, что несколько часов назад топь едва не подзакусила мною, а тут, в двух шагах, лежал человек, жертвующий собой, чтобы спасти меня, было невозможно. Правда, темное пятно впитавшейся уже крови я сразу нашла взглядом. Значит, не привиделось.
– Ты что тут делаешь, бестолковая? – возмутился хозяин избушки, беззвучно выныривая из–за ее угла. – Лежать тебе полагается пластом, между прочим!
И никакой он не старик, кстати. Стала разглядывать. Под пятьдесят – точно, но крепок телом, статен и легок в движениях. Рост чуть выше среднего, не атлет, но весь плавный, текучий. Опасный боец, наверное. Вон, притащил пару бадеек воды, и не шелохнется она, даже кругов по поверхности нет, хотя шел быстро, а из–за угла вывернулся одним махом. Ставить не торопится, да и дышит легко. Волос странный, пепельный со светлыми прядями, то ли седыми, то ли вылинявшими под солнцем – не поймешь. Бороды и усов нет, загар многолетний, морщинки некрупные, кожа светлее во впадинках. Кажется, будто он только что смеялся, вот лучики у глаз и остались. Сами глаза удивительные – чистые, глубокие, почти черные омутищи с невероятными серебряными стрелками–нитями, разбегающимися от зрачка к радужке.