Элейн нашла Натаниэля.
«Нашла» в данном конкретном случае — самое подходящее слово: через неделю с небольшим после его освобождения она увидела его лежащим почти без сознания в придорожной канаве. Она остановила свою «тойоту» и вышла, на что решится не всякая женщина. (Джина подумала, что Элейн сошла с ума.) Натаниэль мог быть опасен; он мог броситься на нее. Но единственное прегрешение Натаниэля состояло в том, что его вырвало на туфли Элейн. Осознав это, Натаниэль принялся бессвязно извиняться, говоря, что он сегодня не в себе. Более того, он сказал, что купил бы ей новые туфли, но у него куда-то пропал бумажник. (Эрик сказал Элейн, что у Натаниэля никогда в жизни не было даже кошелька.) Действительно, у него пропало все, если не считать грязной одежды и левого ботинка — половины пары обуви, купленной ему Эриком, когда они вышли из тюрьмы. Он смотрел на нее снизу вверх — она все еще стояла на краю канавы — карими умоляющими глазами. Черные, жесткие и курчавые волосы космами свисали на вымазанный грязью лоб, делая Натаниэля похожим на интеллигентное дитя неизвестных родителей. (Франклин, интеллектуальный расист нашей кафедры, вообще утверждал, что Натаниэль — это особь иного биологического вида.) Вообще выглядел он побитым, словно кто-то хорошенько отдубасил его резиновой дубинкой.
Элейн прикусила губу. Она протянула ему руку и помогла выбраться из канавы, едва при этом не свалившись туда. Потом она предложила подвезти его. Когда она узнала, что его некуда подвозить, то отвезла его к себе домой, чтобы вымыть и вычистить. Что произошло дальше, можно лишь гадать, хотя и можно сделать по этому поводу вполне достоверные предположения. В течение недели по Оксфорду разнесся слух, что профессор Добсон взяла квартиранта. Женщины любят исправлять грешников — в этом сказывается сидящий в глубине женской натуры инстинкт Армии спасения. Когда об этом услышал Эрик, он попытался отговорить ее от этой затеи и выставить Натаниэля прочь, но не смог ее ни в чем убедить. «История повторяется дважды, — мрачно процитировал он. — Сначала в виде трагедии, а потом в виде фарса».
Несмотря на множество самых ужасных предсказаний, они, как кажется, неплохо поладили. Натаниэль ухаживал за лужайкой, а днем откуда-то возвращался в кузове пикапа. Они практически никуда не выходили, но время от времени я слышал, как Элейн что-то мурлычет себе под нос в коридоре кафедры. Несколько недель спустя мы со Сьюзен встретили счастливую парочку на выходе из «Уол-Марта». Они шли, нагруженные тонной всяческих товаров. Натаниэль был в просторном костюме поверх рабочей рубахи и в полном комплекте обуви. На Элейн — я клянусь — была надета блузка с оборками и юбка.