Большинство этих людей разделяли взгляды Эрика. Среди них были преподаватели юридического факультета. Это не очень нравилось Эрику, ибо какой толк проповедовать уже обращенным? Листовки, которые он пытался распространять в Студенческом союзе, шли плохо. Эрик обвинял студентов в апатии, но это было не совсем честно, так как дело было не в том, что студентов ничего не интересовало, а в том, что их не интересовало то, что делал Эрик. Он мог бы с равным успехом обвинить дружбу в том, что она заставляет многих из нас притворяться, когда нам, в сущности, нет никакого дела до других. Именно по этой причине я и остаюсь аполитичным. Жизнь — достаточно запутанная вещь и без политических пристрастий, пересекающихся с нашими личными делами.
Мы собрались возле здания суда на площади; к нам не спеша присоединились еще несколько человек, и теперь мы выглядели как организованное движение, а не беспорядочная группка. У самого пьедестала стояла Нэнси Крю, молодая преподавательница права, появлявшаяся на всех мероприятиях Эрика. Они бесконечно спорили о социализме и глубоко уважали друг друга. Были здесь и Кэи, факультетская супружеская чета, воспитывавшая пятерых детей от разных браков. Мэри Кэй была когда-то хиппи и сейчас лишь слегка маскировалась роговыми очками, которые была вынуждена теперь носить. Ее муж Джозеф, седобородый святой, был самым начитанным человеком из всех, кого мне когда-либо приходилось встречать. Он знал всю литературу от Гомера до Пинчона, но не имел представления о том, что происходит в Сальвадоре, так как нигде этого не читал, однако очень хотел узнать.
Эрик пылал праведностью больше, нежели обычно, вероятно по причине недавнего разрыва. Он трубил в мегафон в стиле, который один из его студентов называл «беспощадно полисиллабическим». Стоя на возвышении цоколя памятника, он пинал статую солдата, высмеивая ее за бездеятельность, и в то же время яростно осуждал вторжение американских войск в Сальвадор. Цифры, которые он приводил, были ужасающими. Он как раз разогревал себя статистикой, когда появился Макс, ведущий за собой Холли.
Я стоял рядом со Сьюзен, которая хранила на лице вежливое непроницаемое выражение, которое она берегла специально для общественных мероприятий. Тем не менее мы все что-то здесь делали вместе, разве нет? Я помахал рукой Максу, который начал протискиваться к нам между Нэнси Крю и Джозефом Кэем. Толпа выросла к этому времени до двадцати человек, и все внимательно следили за тем, что происходит на пьедестале. По случаю ноябрьских холодов Макс и Холли были одеты в свитера, но ее свитер был гораздо теснее, чем его. Не знаю, в чем тут дело, может быть, это просто фетишизм, может быть, что-то животное, но женщины в шерстяных мохнатых свитерах выглядят безумно сексуально.