— Значит, закон подлый. Это мой сыр!
— Всасывание — девять десятых обладания.
Она шутливо шлепнула его. Видимо, это уже вошло у нее в привычку. Макс, нагнувшись, принялся что-то записывать.
Нэнси велела всем наливать, а сама пошла открывать дверь. Во всех четырех углах стола мы затеяли разговор о диссидентах в Америке, одновременно принявшись за «тортеллини». Сьюзен сказала, что сейчас не шестидесятые годы, на что Макс ответил, что шестидесятые были массовой галлюцинацией в воспаленных мозгах американцев. Холли толкнула его в бок, сказав, что он на самом деле так не думает. Я попросил Макса дать определение галлюцинации.
— Галлюцинация — это то, что люди, как им кажется, испытывают и переживают, их переживания кажутся им реальными, хотя в действительности это не так.
Мне захотелось поспорить.
— Но как быть с сильными убеждениями?
— Никто не может утверждать, что они объективны.
— Вам не приходилось общаться с моим отцом, — вставила Сьюзен.
Я понял, что она имеет в виду. У ее отца не было мнений, он обладал истинами. Он, например, был до сих пор, каким-то участком своего мозга, уверен, что Юг еще поднимется. Может быть, Макс прав, и старик Сьюзен, как и ему подобные, всего лишь страдает культурной галлюцинацией. Но тут разговор перешел на семью, и мы заговорили о младшем брате Холли, который жил в Мемфисе и работал по франчайзингу на «Кентукки фрайд чикен». Я хотел было попросить Макса дать определение реальности — это было бы потруднее, но опоздал, все стали обсуждать новинку полковника Сандерса — «Экстра-Хруст».
В 9.30 прибыли еще пятнадцать гостей, среди них Роберт Уэстон, владелец «Книжного червя», местного книжного магазина и кафе. Он всегда поддерживал материально того или иного писателя, включая Роя Бейтсона, который постоянно занимал у него деньги. Роберт мне нравился: он был респектабелен, но ни в коем случае не лишен чувства юмора. Жену Лору он привез из Калифорнии, но она уже успела пустить прочные корни в Оксфорде. Напоминанием о прошлом были ее сережки — сегодня это были два миниатюрных глобуса. Когда я видел ее в последний раз, в ушах были мобильники Кальдера. Как-то раз она надела скрещенные ножи и вилки, украденные, как она торжественно сообщила мне, в конторе «Мишлен». В университете она преподавала искусствоведение и поэтому была знакома с Мэриэн, которую я, кстати, уже давно не видел.
Пришли Кэи. Мэри занялась напитками, а Джозеф отправился осматривать книжные полки. Остальных я знал плохо — это были люди с юридического факультета, включая одну студентку, бледную, суетливую и очень женственную, поставившую перед собой амбициозную цель: уложить в постель все мужское население «Оле Мисс». Это я слышал от двух жертв и одного кандидата.