Самец, находившийся метрах в восьмистах от нее, мгновенно устремился на ее зов. В двухстах метрах от гостьи он ощетинил усы и завыл, размахивая своим длинным хвостом.
Пума вышла на вой самца из-за груды мшистых камней и, плотно прижав к широкой голове уши, спрыгнула на высокогорный луг, в центре которого лежало небольшое озеро, окаймленное по берегам зарослями осоки, рогоза и папоротника. Здесь запах самца ощущался особенно сильно. У кромки воды пума остановилась и стала жадно пить, потом задрала мокрую морду, широко открыла пасть, обнажив грозные клыки, и опять заревела.
Высоко держа голову с раздувающимися ноздрями, кошка стояла на берегу, не замечая безмолвия, полнившегося страхом, который посеял ее рев. Стих щебет птиц, доселе гомонивших в долине, и даже лягушки-быки не смели басить. Зато вновь повторился тихий рык самца, теперь уже гораздо ближе. Пятью грациозными прыжками пума пересекла луг и ступила в лес.
Они встретились на поляне в полукилометре к западу от высокогорного луга. Самец, величественный зверь около двух с половиной метров длиной и весом девяносто килограммов, стоял на гранитной глыбе. Изнывая от нетерпения, он прыгнул к ней, но пума, вопреки зову собственного естества, оказала ему агрессивный прием. Она зашипела, брызгая слюной, и, яростно размахивая хвостом, угрожающе вскинула правую лапу с выпущенными когтями. Он ничуть не испугался и приблизился к самке, издавая тихий рык. Пума завизжала и выбросила вперед лапу, намереваясь ударить самца, но тот молниеносно отскочил в сторону, отступил на несколько метров и громко заурчал. Пума повернулась, села на задние лапы и принялась облизывать морду и шею, затем легла, не сводя золотистых глаз со своего будущего супруга, беспокойно кружившего возле нее. Этой позы она не меняла до вечера.
Ночью, при мягком сиянии полной луны, пумы спарились. Их любовная игра сопровождалась визгом и хриплым рычанием. Они оставались вместе десять дней, до тех пор пока какой-то охотник не всадил пулю в голову самца. Беременная пума в это время находилась на некотором удалении от своего несчастного супруга и потому сумела избежать его участи. Ненавистные запахи человека и пороха погнали ее с родной территории. Новое пристанище она нашла в Хейзелтонских горах, в пещере на восточном склоне пика Игл.
По запаху и доносившимся звукам пума определила, что охотники вернулись в пещеру. Страх не позволял ей покинуть расщелину, и она лежала в своем логове — то спала, то зализывала ногу, поврежденную пулей Таггарта. К концу вторых суток рана перестала кровоточить и начала заживать, но пуму мучила жажда. Ей нужна была вода, если она надеялась выжить. Утром третьего дня, приложившись и языком к ране, она обнаружила, что у нее почти не осталось слюны.