– Он вам не сказал?
– Нет.
Похоже, Олив Беттертон была озадачена и обеспокоена. Мужчина, проводивший допрос, ощутил легкое сочувствие к ней, однако не намеревался отступать. Похоже, он впервые наткнулся на что-то значимое.
– Я не понимаю, – неуверенным тоном произнесла она. – Мне кажется очень странным, что он ничего мне об этом не сказал.
– Они вместе обедали в «Дорсете», где останавливалась миссис Спидер, в среду, двенадцатого августа.
– Двенадцатого августа?
– Да.
– Да, он действительно в эти числа ездил в Лондон… Но он ничего не сказал… – Женщина снова умолкла, а потом выпалила: – Какая она?
Джессоп ответил успокаивающим тоном, без единой заминки:
– Отнюдь не роскошная прелестница, поверьте, миссис Беттертон. Женщина лет тридцати, с юных лет стремящаяся к научной карьере, не особо красивая. Нет никаких оснований считать, что у нее с вашим мужем когда-либо были близкие отношения. Потому-то и странно, что он ничего не сказал вам об этой встрече.
– Да-да, я понимаю.
– Теперь подумайте как следует, миссис Беттертон. Вы заметили какие-либо перемены в поведении мужа в это время? Скажем, примерно в середине августа? Это было приблизительно за неделю до конференции.
– Нет… нет, я ничего не заметила. Мне было нечего замечать.
Джессоп вздохнул. Тут переговорное устройство на его столе издало длинный прерывистый гудок. Мужчина снял трубку и произнес:
– Да?
Голос на другом конце линии известил:
– Некий человек хочет встретиться с тем, кто ведет дело Беттертона, сэр.
– Как его зовут?
В трубке неуверенно кашлянули.
– Э‑э… я не совсем уверен, как произнести это, мистер Джессоп. Наверное, лучше я передам по буквам.
– Ладно. Давайте.
Джессоп одну за другой выводил в блокноте буквы, переданные по проводам.
– Поляк? – поинтересовался он, когда фамилия наконец была записана.
– Он не сказал, сэр. Он неплохо говорит по-английски, но с явным акцентом.
– Попросите его подождать.
– Хорошо, сэр.
Джессоп положил трубку, потом посмотрел через стол на Олив Беттертон. Женщина сидела очень тихо, всем видом выражая безнадежное, обезоруживающее смирение. Он вырвал из блокнота листок с только что записанной фамилией и протянул ей, спросив:
– Вы знаете человека, которого так зовут?
Когда женщина прочла то, что было записано на листке, глаза ее широко раскрылись. На несколько мгновений Джессопу показалось, что она чего-то испугалась.
– Да, – произнесла она. – Да, я его знаю. Он писал мне.
– Когда?
– Вчера. Он кузен первой жены Тома. Только что приехал в Англию и очень беспокоился из-за исчезновения Тома. Он написал мне, чтобы узнать, нет ли каких-либо новостей, и… и чтобы выразить мне глубочайшее сочувствие.