Проект по введению в обращение бумажных денег вышел на финальную стадию и с каждым днем лишь набирал обороты. Поначалу защищенные магией купюры использовались для оплаты государственных закупок зерна и для оплаты труда магов. Позже, по желанию, обладатели банкнот могли обменять их в банке на звонкие фарлонги или келаты, однако в указанных операциях могли фигурировать только бумажные деньги. Сначала нововведение вызвало непонимание и протест, но постепенно люди привыкли, и печатные фарлонги стали использоваться наравне с привычными монетами.
Следующая стадия наступила после расширения границ государства и роста цен на хлеб. Королевским указом стоимость бумажных фарлонгов — или «кирсанок», как их моментально окрестили в народе, — оказалась привязана к рыночной стоимости меры зерна, а хождение в стране всех остальных денег было законодательно запрещено. Попробуй Кайфат просто обязать подданных менять золото на «бумажки» и наверняка получил бы обратный эффект. Вместо того чтобы дисциплинированно отнести монеты в государственный банк, люди просто попрятали бы их по кубышкам. Но привязка к дорожающему хлебу в условиях, когда повсюду одни неурожаи и голод, сделала вложение в печатные деньги весьма выгодным делом. В казну К’ирсана потекли ручьи из золота и серебра…
— Ваше величество, а я ведь до последнего не верил, что выйдет толк из этой затеи, — задумчиво сообщил первый министр после оглашения первых результатов денежной реформы на Королевском совете.
— Сам удивляюсь, — усмехнулся К’ирсан. Несмотря на знакомство с земным опытом использования бумажных валют, положа руку на сердце, он тоже не верил в собственный успех. И, как оказалось, зря. — Эффект несколько превысил самые смелые мои ожидания…
Нестор, как главный казначей, поддержал слова своего короля одобрительным бормотанием и частыми кивками. Он спокойно относился к магической мощи Владыки, равнодушно наблюдал за религиозным ажиотажем вокруг его личности, положительно, но без особых восторгов встречал военные победы, однако успехи на экономическом фронте воспринимал как проявление истинного могущества и едва ли не провидческого дара. Такой вот странный выверт сознания.
— Твое величество, господа, но раз у нас все так хорошо с казной, может, вернемся к делам гораздо более серьезным? — подал голос Храбр, вновь вернувший себе уверенность после обретения Силы. — Например, к войне! То, что сейчас не ведутся серьезные бои, еще не значит, что наступил мир.
— Война… — произнес К’ирсан, словно бы покатав слово на языке. — С каких это пор война стала для нас самоцелью? — резко спросил он. — Или ты решил, что, если у нас наплыв добровольцев в армию, высочайшая поддержка в народе, а в арсеналах куча оружия из запасов Зарока, мы можем послать к хфургу под хвост все прежние планы и без оглядки идти крушить врагов? Так, что ли?!