А вдруг, думаю и я.
Я все еще роняю алюминиевые банки на асфальт, за что периодически получаю втык от бдительных старушек: мол, молодежь совсем обленилась, даже мусор нормально донести не может! Я приношу журналы в заброшенную беседку, но куда они исчезают, не знаю. Подозреваю, утаскивает молодняк, вновь начавший в связи с весной там тусоваться.
Я иногда прислушиваюсь к далекому собачьему лаю, гадая, настоящая ли это собака, или до меня доносится голос нашего Потеряшки. Я представляю, как он идет рядом, и ладонь почти ощущает тыкающийся в нее мокрый нос с просьбой побегать или погладить.
Да и Джой временами становится отрешенным, словно вглядывается, вслушивается в то, чего не услышишь и не увидишь.
А вдруг они — странно такое говорить о призраках — выжили? Вдруг они все еще здесь, рядом с нами?
Сегодня банка несколько раз лениво перекатилась по асфальту. Конечно, это мог быть ветерок, но я подпрыгнула от радости. Завтра же обязательно принесу еще!
…Мы проходим мимо художественного музея, и я замедляю шаг, рассматривая афишу, украшенную летящими разноцветными листьями. «Женщина-осень. Выставка художника Андрея Широкого». Имя-фамилия взяты в черную рамочку. Но я улыбаюсь. Спасибо, Лиза!
Из-за необычно ранней и жаркой весны в парке уже открыли летний театр. Правда, на само представление мы опоздали и потому, облокотившись о перила площадки, просто лениво глазеем на неторопливо расходящуюся публику: ну да, тут-то с номерком в гардероб нестись не надо!
Вон храбрый народ уже в летних нарядах! Две солидные дамы в белых легких платьях с множеством оборочек оживленно обсуждают что-то, кивая соломенными шляпками и покачивая белыми сумочками на цепочках. Они поднимают головы, улыбаются и неожиданно машут нам рукой. Я машинально машу и киваю в ответ, еще не вспомнив, где я их раньше видела.
— Ты с кем это? — тут же спрашивает Джой.
— Да вон… — Я показываю и гляжу вниз. И умолкаю.
Внизу никого нет. Лишь цветущая вишня приветливо простирает навстречу ветки в цветочном кружеве.
Я встречаюсь взглядом с Джоем и понимаю, что он тоже все понял. Но все равно набираю воздуха побольше, прежде чем произнести:
— Ты не поверишь…