— Но я уже говорил тебе, на самом деле, наше сознание само…
— Да, я помню. Но не могу не учитывать волю самого Хонны. Хорош бы я был, если бы такую волю — и вдруг не учёл! Я, видишь ли, имею некоторый опыт переговоров с собственным сознанием. И знаю, что получив возможность высказаться, оно всегда старается выдать как можно больше информации разной степени важности сразу — намолчалось уже по самое не могу! На то и пророк, чтобы выбирать, какую часть озвучить вслух. И я уверен, Хонна выбирает совсем не наобум. Говорит каждому именно ту правду, из которой при должном подходе можно извлечь максимум пользы. Лично я до сих пор в ужасе от того, что он сказал Меламори, но не могу не признать, что ей эта правда была нужна как воздух, хоть и не слишком желанна. В Нумбане мы с Нумминорихом целый день расспрашивали очевидцев о людях, вышедших из палатки Правдивого Пророка. Их описывали как счастливых, удивлённых, исполненных энтузиазма, задумчивых, растерянных, иногда сердитых, но отчаявшимся не выглядел никто. Ты — первый такой счастливчик. И знаешь, что это означает? Ты тоже получил инструкцию. Хонна просто рассказал тебе, что именно следует срочно исправить. Правда, не объяснил, как. Но ты всегда любил сложные задачи.
— Да не то чтобы я так уж их любил, — неожиданно признался Шурф. — Просто они всегда мне доставались. И я постепенно привык, что решение сложных задач и есть моя жизнь. И согласился с тем, что она именно такова.
— Вот и продолжай в том же духе, — твёрдо сказал я. — Пока мы не разберёмся ещё и с этой задачей. А потом — каникулы. Пляж, хорошая книжка, берцовая кость какого-нибудь вкусного древнего колдуна в зубах, всё как ты любишь… Кстати о каникулах, ты не возражаешь, если я тут немного посплю?
— Тут? — изумлённо переспросил Шурф. — В моём кабинете?
— Ага. Не беспокойся, в своё время я выучился спать в кресле не хуже, чем в постели. Спасибо Джуффину, с таким рабочим графиком, как он устроил мне в первые годы службы, это был единственный способ выжить.
— Но послушай…
— Дружище, — сказал я, — штука в том, что завтра у меня очень непростой день. Даже думать сейчас не хочу, что он настанет, но это всё равно случится, факт. Поэтому мне обязательно надо хоть немного поспать. А дома у меня ничего не получится. И в любом другом месте, боюсь, тоже. Мне сейчас нельзя оставаться наедине с собой. Потому что наедине с собой — это означает наедине с исчезающими урдерцами, собравшейся в Арварох Меламори и твоей проклятой Тенью на закуску. Которая, будем честны, прекрасно заменяет полудюжину осиновых колов в сердце, где и без них живого места уже нет. Но! Пока я тут, у тебя в гостях, я, во-первых, отлично держусь, сам видишь. А во-вторых, даже не притворяюсь, а действительно чувствую себя этаким сказочным героем, которому всё по плечу. Я же не просто люблю выпендриваться, я это по-настоящему умею. Поэтому в твоём кабинете буду спать как младенец. Вернее, как усталый герой перед свершением очередной дюжины подвигов. Я понятно объясняю?