Он сел рядом со мной. Спросил:
— Ты очень огорчился?
— Не огорчился. Это иначе называется. Я в отчаянии.
— Так успел их полюбить?
— Успел, не успел… Как будто только во мне дело. Базилио у них в гостях с утра до вечера пропадает. Меламори ходит спасаться от мрачных мыслей, говорит, впервые в жизни встретила людей, которые успокаивают её самим фактом своего существования. А Малдо, бедняга, ухаживает за Иш…
— За кем?
— За мальчишкой, когда он — девчонка. У неё, понимаешь, пол периодически изменяется, примерно раз в несколько дней. Я-то ещё удивлялся, с чего вдруг Иш так мотает из одной крайности в другую, но теперь ясно. Когда ты просто чей-то сон, поди за собой уследи. Ладно, не важно. А леди Лари…
Тут я наконец прикусил язык, так и не позволив ему произнести Кофино имя. Что бы ни стряслось, это не повод сплетничать. До чего я докатился а.
— Я понял, — кивнул Нумминорих. — Люди, которых ты любишь, успели крепко привязаться к этим фрагментам чужого сна. А теперь тебе придётся собственными руками всё разрушить. Разбудить спящего, потому что он всё равно рано или поздно умрёт, и его сновидения исчезнут в любом случае, верно?
Дырку надо мной в небе. Ещё и это!
О необходимости разбудить спящего ради спасения его жизни я до сих пор вообще ни разу не вспомнил. Только мучительно гадал: это дружище Ди у нас куманский убийца с красным лицом, или всё-таки просто кто-то очень на него похожий? И как бы это поскорее выяснить? А теперь получается, никакой разницы. Всё равно придётся его будить.
— Понимаешь, на самом деле беда даже не в том, что мы полюбили это урдерское семейство, — наконец сказал я. — Просто они же совсем настоящие. Не иллюзорные тела и звуки, а живые люди, совершенно как мы с тобой.
— Но…
— У этих чужих сновидений есть сознание и всё, что к нему прилагается, я точно знаю, потому что подолгу находился рядом с каждым из них. Мы разговаривали, смеялись, играли в Злик-и-злак, утешали друг друга, спрашивали совета, делились воспоминаниями и впечатлениями — всё, что обычно делают люди, собравшись вместе. И моё сердце всякий раз отзывалось на их душевные движения. Значит, было, на что отзываться. Меня обмануть легко, зато его — невозможно. Когда меня окружают наваждения, моё сердце каменеет и умолкает, я уже столько раз проверял, знал бы ты… И тут вдруг выясняется, что этим людям вот-вот придётся исчезнуть. Не просто умереть, а исчезнуть! Совсем. Как будто их никогда не было. Нет, я так не могу.
Нумминорих беспомощно развёл руками, как бы напоминая, что это не он создал Мир. И никакой ответственности за происходящее, к сожалению, не несёт. А то бы, конечно, сразу всё исправил. Без дополнительных уговоров.