Эйвазов устроил над моим укрытием широкий полог из пыльного ковра, прикрывающий угол комнаты. Если полог раздвинуть, за ним вполне можно спрятаться. Я так и сделал. Устроил наблюдательный пункт. Нарядился в свой излюбленный азербайджанский костюм, длинный тулуп и простреленную местными бандитами баранью шапку. Перед собой я поставил ведро с картошкой на случай, если меня спросят, зачем я тут. Тогда я покажу рукой на картошку. Буду выдавать себя за глухого азербайджанца, который готовит суп. А если Эйвазов спросит их про меня, и они согласятся познакомиться, тогда я выйду и расскажу, что хочу вступить в их организацию. Довольный своей выдумкой, я задёрнул одеяло, уселся на заранее приготовленную скамеечку и принялся за работу, складывая очистки рядом с ведром.
Вкоре за дверью раздались голоса, и послышался стук сапог. Я занервничал. Не откроется ли моё шпионство в первую же секунду? Но нет. На моё счастье, господа генералы и не думали заглядывать в моё укрытие.
Первым делом они установили стол на середину комнаты и стулья вокруг. Потом на стену повесили царский флаг, сшитый из разноцветных тряпиц и портрет Государя. Внесли самовар, тюки с едой и тарелками, поставили провизию на стол. Я различал голос Май-Маевского. Он суетился, отдавал распоряжения. Я глядел в узкую щель моего укрытия.
Генералы прикрепили рядом с флагом на стене русские лапти и большой плакат. Плакат был куском от почтовой марки, рамкой с красиво выполненной надписью «ВОЗРОЖДБНАХ РОССИХ».
Потом генералы исполнили хором «Боже, царя храни». Расселись, стали кушать. Когда насытили желудки, вновь потянуло к музыке. Спели бравую «Вперёд, дроздовцы удалые» и перешли к спорам о том, какой строй сейчас в России. Надо ли всех теперешних правителей расстрелять или лучше приговорить их к другой мере наказания.
Один генерал, кажется, Алексеев, насмерть схватился с другим генералом — кажется, с Корниловым.
И до того дошла дискуссия, что генералы чуть не подрались. Корнилов предлагал для нынешних руководителей России расстрел на месте без суда и следствия. Противник Корнилова — суд и последующую депортацию в Сибирь. Тут встал со своего места небольшого роста человечек с раскосыми глазами и смешными бровями домиком, и заявил: — Господа, если вы хотите убивать друг друга, выйдите во двор и стреляйтесь.
— Если вопрос касается чести, я готов драться с кем угодно и когда угодно, — петушился Корнилов.
Китаец полез под стол, достал откуда-то два пистолета и протянул их спорщикам.
— Вот вам пистолеты.
На китайце была белая рубашка, галстук и серый поношенный костюм. Когда он вошёл, я принял Чингисхана за случайно оказавшегося в чужой компании председателя колхоза. Но внешнее впечатление было обманчиво. Этот колхозник держался свободно и с достоинством, говорил с генералами на равных. «Наверняка это тот китаец и есть, — мелькнуло у меня в голове. — Сам Чингисхан, про него писал Владимир Зенонович». Я сумел хорошо разглядеть Чингисхана. Когда он вошёл, на нём красовалась шляпа с полями, кои продают у нас специально для пенсионеров. Шляпу он снял и оставил на полу возле своего стула. Сам — росту среднего, широкий в кости, крепко сколоченный. Такими типами населены сейчас не только колхозы, но и книги направления соцреализма, к которому и я в своё время приложил руку.