— Вернёмся-ка лучше к моему первому вопросу, — сказал я. — Итак, сколько времени она живёт здесь?
— Около десяти недель.
— А Копперторн?
— Больше двух лет.
— А не были они знакомы раньше?
— О, нет, это вещь совершенно невозможная, — категорически заявил Джон. Она приехала из Германии. Я сам читал письмо старого коммерсанта, в котором он описывал её прошлую жизнь. Копперторн же всё время безвыездно жил в Йоркшире, кроме двух лет, проведённых им в Кембриджском университете. Ему пришлось покинуть университет при каких-то не особенно-то лестных для него обстоятельствах.
— А именно?
— Не знаю. Дело сохранили в тайне. Мне кажется, дядя Джереми знает, в чём тут соль. У него есть страсть отыскивать разное отребье и ставить его на ноги. Он наверняка когда-нибудь нарвётся с каким-нибудь субъектом подобного сорта.
— Итак, Копперторн и мисс Воррендер всего несколько недель назад были совсем чужими друг другу?
— Совершенно. А теперь, я думаю, мне пора взяться снова за мои реторты.
— Плюньте Вы на них, — вскричал я, удерживая его за руку. — У меня есть ещё кое о чём поговорить с Вами. Если они знакомы всего несколько недель, как он мог приобрести над ней такую власть?
Джон посмотрел на меня, разинув рот.
— Власть?
— Ну да, — влияние, которое он имеет на неё.
— Милый Гуго, — серьёзно начал мой приятель, — у меня нет привычки цитировать Евангелие, но теперь мне сам просится на язык один стих, а именно: «Слишком много знания сделало их безумными». Вы слишком много занимались в последние дни.
— Вы, значит, хотите сказать, что никогда не замечали тайных отношений, существующих между гувернанткой и секретарём Вашего дяди? — вскричал я.
— Хватите-ка бромистого калия, — сказал Джон. — Это сильно успокаивает, особенно если взять дозу в двадцать граммов.
— Обзаведитесь очками, мой друг. Вам, право, не мешает воспользоваться ими.
Метнув эту парфянскую стрелу, я повернулся и пошёл прочь, чувствуя себя сильно раздосадованным.
Не прошёл я и двадцати шагов, как увидал парочку, о которой только что говорил с моим приятелем.
Она стояла, прислонившись к солнечным часам; он стоял против неё. Он что-то горячо толковал ей, делая по временам резкие жесты. Склонившись над нею длинным телом, он походил, со своими жестами длинных рук, на огромную летучую мышь, взвившуюся над жертвой.
Я помню, что мне сразу же пришло в голову это сравнение, ещё более утвердившееся, когда я увидал ужас и испуг, просвечивавшие в каждой чёрточке её прелестного лица.
Эта картинка служила такой прелестной иллюстрацией к упомянутому выше тексту, что мне страшно захотелось вернуться в лабораторию и заставить Джона неверующего полюбоваться ею.