В течение нескольких дней, последовавших за разговором, во время которого мисс Воррендер призналась мне в своей ненависти к секретарю, всё шло отлично в Данкельтуэйте.
У меня было с ней несколько продолжительных бесед во время прогулок по лесу с детьми, но мне так и не удалось добиться от неё сколько-нибудь удовлетворительного объяснения её гневного припадка в библиотеке. Она не сказала мне больше ни одного слова, которое могло бы пролить свет на интересовавшую меня проблему.
Как только я делал какое-нибудь замечание в этом направлении, она отвечала мне в высшей степени сдержанно, либо вдруг вспоминала, что детям пора идти домой, так что в конце концов я совсем отчаялся узнать что-нибудь от неё самой.
Мои занятия всё это время шли крайне нерегулярно.
Иногда ко мне в комнату заходил со свёртком бумаг под мышкой дядя Джереми и услаждал мне слух чтением отрывков из своей большой эпической поэмы.
Когда я чувствовал потребность в обществе, я заходил в лабораторию к Джону, он поступал таким же образом в те минуты, когда и его давило одиночество.
Иногда я разнообразил свои занятия тем, что забирал книги в лес и занимался там целый день напролёт. Копперторна я старательно избегал. Он тоже как будто не очень-то дорожил моим знакомством.
Однажды, в первой половине июня, Джон подошёл ко мне с телеграммой в руке и с выражением досады на лице.
— Поздравьте меня, — с кислой миной сказал он. — Отец телеграфирует мне немедленно же отправляться в Лондон. Должно быть, что-нибудь юридическое. Он давно уж грозился взяться за приведение в порядок своих дел. Теперь у него, как видно, внезапный припадок энергии, и он хочет покончить с этим делом.
— И долго Вы пробудете в Лондоне? — спросил я.
— Неделю, а то и две. Очень неприятная штука. Я как раз рассчитывал, что мне удастся разложить этот алколоид…
— Ну, он подождёт Вашего возвращения, — смеясь, возразил я. — Не беспокойтесь, без Вас его никто не разложит.
— Но мне ещё неприятнее покинуть Вас. Мне кажется негостеприимным зазвать в эту пустыню приятеля и, зазвав, бросить его тут в полном одиночестве.
— О, ради этого Вам нечего беспокоиться, — возразил я. — У меня слишком много дела, чтобы скучать. Кроме того, я нашёл здесь развлечения, на какие и не рассчитывал вначале. Эти полтора месяца промелькнули для меня так быстро, как никогда.
— Ещё бы! Могу себе представить! — ехидно подхватил Джон.