Жрица тугов (Дойль) - страница 3

Я отлично помню это путешествие: оно было ужасно и тянулось бесконечно; я сидел в углу вагона на сквозняке, занимаясь обдумыванием и повторением отрывков из медицинских и хирургических сочинений.

Меня предупредили, что ближайшей станцией от места моего назначения был Ингльтон — станция, лежащая в пятнадцати милях от Тарнфорта. Я высадился на ней на платформу в ту самую минуту, когда Джон Терстон подкатил к крыльцу станционного здания на высоком дог-карте.

Увидев меня, он торжествующе взмахнул кнутом, осадил лошадь и выскочил из экипажа.

— Дорогой Гуго! — вскричал он. — Я в восторге! Как это мило с Вашей стороны!

И он сдавил мне руку, да так, что у меня затрещали кости.

— Боюсь, Вы найдёте меня не очень-то приятным компаньоном, — возразил я. Я занят теперь по горло.

— О, само собой, само собой! — с обычным добродушием воскликнул он. — Я уж учёл это, но думаю, у нас всё-таки найдётся время подстрелить пару-другую зайцев. Путь нам предстоит, однако, неблизкий. Вы как будто основательно прозябли, поэтому не будем мешкать и тронемся поскорее в дорогу.

И вот мы покатили по пыльному просёлку.

— По-моему, Ваша комната должна понравиться Вам, — заметил мой приятель. Вы сразу почувствуете себя точно дома. Я, к слову сказать, очень редко живу в Данкельтуэйте: я только-только успел устроиться здесь и наладить лабораторию. Я тут всего третью неделю. Всем и каждому известно, что моё имя играет довольно важную роль в завещании моего дяди Джереми. Кроме того, и отец мой всегда находил, что мой долг — приезжать в Данкельтуэйт из вежливости. Поэтому мне и приходится сюда наведываться.

— Понимаю, — сказал я.

— Кроме того, это очень милый старик. Вас весьма заинтересует наш дом. Принцесса на амплуа гувернантки — штука редкая, не правда ли? Мне почему-то сдаётся, что эта девица заинтересовала даже и нашего невозмутимого секретаря… Но поднимите-ка воротник пальто: эти холодные ветры — сущая язва наших мест.

Дорога шла среди небольших холмов, лишённых всякой растительности, кроме редких кустиков ежевики и низкорослой жёсткой травы, покрывавшей небольшую лужайку, на которой паслось стадо исхудавших от недоедания баранов.

Мы поднимались и опускались с холма на холм по дороге, белой ниточкой уходившей вдаль.

Там и сям однообразие пейзажа нарушалось зубчатыми массивами серого гранита, — эти места выглядели точно раны на теле с выступающими из них изуродованными костями.

Вдали виднелась горная гряда с высившеюся над ней уединённой вершиной: она была окутана гирляндой облаков, озаренной пурпурным отблеском заката.