— Наш долг, — твердо возразила Ольга Игоревна, — сделать все ради счастья ребенка.
— А если она будет пить? — свистящим шепотом вопросил отец. — Колоть наркотики?.. Спать со всеми подряд?.. Как это они говорят... ловить кайф?! Это необходимо пресечь в зародыше... пока...
— Пить... — едва слышно прошептала Алена.
— Сейчас, доченька... — поспешно ответил отец.
Алена открыла глаза и посмотрела на них затуманенным взором, словно не узнавая.
— Аленушка... Как ты себя чувствуешь? Что болит? — склонилась над ней мама.
Дочь промолчала.
Егор Иванович поднес к ее губам чашку с водой.
— Аленочка, ты меня слышишь?
Она разлепила пересохшие, обметанные жесткой коркой губы и четко отрезала:
— Нет.
Тогда, восемь лет назад, Алена впервые сделала своим настоящим домом дачу, отданную ей родителями.
Сейчас они не смели возразить. С испугом смотрели они, как Алена собирает вещи.
Лето кончилось внезапно. Зарядили нудные, по-осеннему холодные дожди. И как-то разом деревья стряхнули с себя пожелтевшую листву, обнажив голые черные ветки.
Из обширного двустороннего воспаления легких Алена выкарабкивалась долго, с несколькими рецидивами.
Организм не желал бороться с болезнью, словно в нем не осталось никакой воли к жизни.
Черноморский загар быстро сошел, и бледная кожа просвечивала, словно тонкий пергаментный лист.
Когда Алена впервые встала с постели, ноги отказывались слушаться ее, и она с трудом сумела добраться до двери, держась обеими руками сначала за шкаф, потом за стену...
«Вот окрепну немного и все равно сбегу, — упрямо думала она. — И найду его... И мы спрячемся, так что больше они меня уже не отыщут. В Сибирь уедем... На Дальний Восток... К черту на кулички...»
И эти мысли помогли ей справиться с болезнью. Теперь у нее была цель. И ради этой цели Алена послушно глотала бульоны, позволяла приходящей медсестре делать уколы...
Но она по-прежнему «не слышала» обращенных к ней слов родителей. И сама не отвечала. Смотрела светлыми, прозрачными глазами сквозь них, словно они были бесплотными духами.
— Ну, как здесь наша больная? — бодро спрашивала толстенькая, шмыгающая носом врачиха, выстукивая ее по спине твердыми костяшками пальцев.
— Уже лучше, — безразлично отзывалась Алена.
— Засиделась пташка в клетке? — улыбалась врачиха, явно довольная тем, как идет лечение. — Ничего, скоро бегать будешь. Выпорхнешь на волю...
Алена с трудом сдерживала слезы.
Если бы эта тетка знала, как она близка к истине... Ведь ее действительно в клетку заперли, поймали в силки, подрезали крылья и пытаются приручить... научить клевать зерно с ладони...