Ну и не надо! Достаточно бреда и фантазий!
Все самое страшное позади, можно и нужно возвращаться к нормальной жизни.
— Вы что, из России? — спросила Алена у незнакомца.
Он, услыхав родную речь, был удивлен не меньше, чем она:
— А вы что, тоже оттуда?
— Ага. Только вчера приехала. Вы, наверное, эмигрант?
— Нет. Скорее, путешественник. Как вы себя чувствуете?
— Еще не знаю.
Она прислушалась к своим ощущениям.
Вроде бы все нормально, только... с грудью творится что-то странное. Туда должна бы падать тень от тента, а, несмотря на мокрый купальник, тепло, слишком тепло, даже горячо.
Алена приподняла голову.
Какая наглость! Ладони «путешественника» покоились прямо поверх узеньких полосочек ее откровенного бикини.
Но самым для нее ужасным, самым постыдным и невыносимым было то, что ей такое нахальство показалось приятным!
«Утопленница-распутница, — подумала она о самой себе с неприязнью, уничижительно. — Недаром поверье гласит, что русалки бессовестно заманивают в свои сети мужчин... Но я не русалка, и я его не заманивала! Даже не пыталась! Просто тонула, а он... он воспользовался...»
Резким молниеносным движением — откуда только силы взялись, ведь только что лежала пластом! — она сбросила со своего тела мужские руки:
— Как вы смеете! Думаете, раз вытащили меня, значит, уже все позволено?
Он вздрогнул, смутился, отскочил на метр в сторону и совершенно по-детски спрятал руки за спину:
— Простите. Пожалуйста, извините меня, недотепу. Не думал ничего такого... Просто испугался, что вы уже... что вы захлебнулись... короче, делал вам искусственное дыхание, а тут вы очнулись, и я от неожиданности совсем забыл... Не хотел вас оскорбить, поверьте...
Алене стало стыдно: человек ее, можно сказать, с того света вытащил, а она вместо благодарности сразу кинулась обвинять его во всех смертных грехах.
Разве он виноват, что ей понравилось его прикосновение!
Не виновен и в том... что ей ужасно хотелось, чтобы он приблизился снова.
— Это вы меня извините. — Она поправила спустившиеся с плеч бретельки, как будто они могли скрыть ее пышные формы. — Я свинья.
— Непохоже. — Он густо покраснел, избегая смотреть на нее, а все-таки против собственной воли то и дело искоса поглядывая. — Даже самые породистые свиньи не бывают такими прекрасными. Вы — как Венера, явившаяся из пены морской.
Привычное сравнение. Не он первый, не он последний. Для порядка надо возразить:
— Вернее, выловленная оттуда. И никакая не прекрасная, а облезлая, как мокрая курица.
— Курицу вы тоже ничуть не напоминаете. Скорее, жар-птицу.
— Тогда уж жар-рыбу, валяюсь на песочке, воздух ртом хватаю.