Помылась она быстро. Берт помог облачиться в чистую одежду, заплел мокрые волосы в короткую косу.
— Где обед прикажете накрывать?
— Я на кухне поем. Туда и ксена приведи.
Берт испугался, испугался по — настоящему, но перечить не осмелился. Виктория знала, что нарушает этикет, но не давал ей покоя взгляд главной кухарки. Открытый, полный ненависти и презрения. А ведь через кухню проходит вся еда конта. И всыпать яд легче всего именно здесь. Хотелось бы разобраться, пока проблема не стала фатальной.
Большая кухня встретила конта полумраком, тишиной и жаром. Виктория остановилась на пороге, оглядываясь. За длинным деревянным столом в одиночестве сидел брат Искореняющий. Странно, что один. Виктория была уверена, что брат Турид обязательно прибежит следом: как это, такой важный разговор, и без него? Неужели не хочет оставлять контессу одну? С чего бы это? На столе стояли блюда с мясом, каравай и две глубокие тарелки, наполненные до краев густым грибным супом. Аромат еды достиг ноздрей и вызвал у конта неконтролируемое бурчание в животе. Мужчина вступил в жаркий полумрак, и тотчас навстречу ему шагнула высокая женщина в белом фартуке. Конт от неожиданности отпрыгнул назад и ухватился за кинжал. Меч Виктория «традиционно» забыла у седла, да ну его, таскать такую орясину, только по ногам бьет. Райка, а это была именно она, степенно опустилась на колени и глубоким грудным голосом произнесла:
— Перед братом Искореняющим признаться хочу.
Виктория на секунду задумалась. А затем махнула рукой на условности. Уж очень есть хотелось.
— В том, что еда отравлена?
— Нет, что вы, кир Алан! — с легким возмущением в голосе произнесла кухарка.
И она, и ксен смотрели на конта с удивлением. А он присел за стол, отломал кусок еще теплого, пахнущего кислинкой каравая, с удовольствием понюхал его и, не удержавшись, откусил. Неплохо. Затем придирчиво выбрал из кучи стоящих в глиняной подставке деревянных ложек самую новую и с жадностью принялся за суп. Все разговоры — после еды, когда Виктория станет доброй.
Как же вкусно, а ведь в той жизни она терпеть не могла грибы. А сейчас ела с удовольствием, наслаждаясь каждым глотком. Тоже память тела? Когда ложка черпнула по дну, Виктория подняла глаза. Кухарка так и стояла на коленях, а ксен задумчиво смотрел на конта.
— Как твое имя? — повернулся конт к женщине.
— Райка, хозяин, — чуть удивленно ответила она.
— Можно мне еще супа?
Повариха перевела ошарашенный взгляд на ксена, но тяжело поднялась с колен и, взяв миску, направилась к печи, в которой стоял чугунок.