Нарастающий шум в ушах утопил слова старухи. Уставившись на Бреса осуждающим, утомленным от него и переписи взглядом, Айрис пробормотала:
— Счастью моему нет предела.
— Мы знакомы с Айрис. — Протянул тихо Брес, после чего, не дослушав радостные возгласы угодливой Вергии, шагнул вперед, заставляя Айрис отступить.
Мужчина закрыл дверь и резко задвинул засов.
— Неужели и Мелита тебя вытурила? — Нарушила стремительно наполняющуюся чувственностью тишину хозяйка комнаты: — Удивительно, она ведь мне не показалась такой умной…
— Я сам ушел, и ты знаешь об этом, смертная. — Перебил ее Брес, оглядывая тесное, убогое помещение. — Чем это пахнет?
— Чернилами. — После недолгого замешательства ответила Айрис. — Варятся из вишневого клея и золы…
— Неважно. — Оборвал мужчина, продолжая наступать. — Теперь уже нет смысла отрицать очевидное. И раз уж я здесь случайно оказался и обнаружил тебя…
— Брось. Я знаю, что ты притащился сюда нарочно.
— …не собираюсь больше тратить время. — Брес кинул взгляд на растерзанную постель, которая оставалась такой все две недели. — Сойдет.
— Катись в тартар.
И опять он не понял ее интонации. Не яростная и раздраженная, а такая тихая, словно обреченная на вечную усталость. Покачав головой, как будто не в состоянии поверить, что он мог на это рассчитывать, Айрис обошла подставку с книгой, села на низкий стульчик, поправила фитиль светильника и вновь принялась за кропотливую работу.
И в окружении сумрака и тихих раздумий она выглядела… неплохо.
— Ничего, я не тороплюсь. — Решил в итоге Брес, проходя к кровати и бесстыдно на нее заваливаясь. — Расскажи-ка мне, женщина, как твои успехи? Ты уже нашла способ снять это проклятье?
— Да.
— Правда? — Он впился в нее взглядом полным надежды. — Говори! И, клянусь, я одарю тебя по-царски, когда верну себе положение.
— Ну… не поверишь, тебе надо спасти пять женских душ. Не благодари.
В молчании затаились невысказанные гневные проклятья, плавно перетекающие в смертоубийство… или изнасилование.
Оглядев ссутулившуюся, хрупкую фигуру, Брес раздраженно вздохнул.
— Кажется, тебе скудно платят. — Пробормотал он, просто чтобы не сидеть в молчании, разбавляемом скрипом палочки.
— А тебе не платят вообще. И тем не менее ты здесь.
— Не льсти себе, смертная. Я не искал с тобой встречи. Я люблю почитание и обожание, а от тебя их, очевидно, не дождешься.
— Ты поразительно догадлив. Не прошло и месяца, как ты это понял.
— Все может в любой момент изменится, тебе лучше не обострять…
— И почему же ваше величество не остался у Мелиты?
— О, не прошло и месяца, а ты уже поняла, как ко мне надо обращаться. А что касается Мелиты… видеть одно и то же раболепное выражение ее лица изо дня в день — Прометей не знавал таких мук.