Наконец, с силой выдохнув, он произносит:
– Мария, если вы и в самом деле столь великодушны, что готовы пустить на ночлег сомнительного товарища с уголовным настоящим, то я бы хотел воспользоваться вашим предложением…
– Разве я вам что-то предлагала? – лукаво замечает Голубцова.
Полкан тушуется. Лицо обретает привычные стальные углы: жесткие скулы, литой подбородок, нависшие брови.
– Да ладно, я действительно хотела вам предложить переночевать у моей бабы Али. В ее огромной трешке еще парочку подследственных главбухов можно разместить. Гостиная с диваном у нас абсолютно свободна.
– Послушайте, это и вправду удобно? – мнется и, кажется, краснеет Полкан.
– Удобно, пойдемте уже!
Маня намеревается рвануть к входу в метро, но Полкан кричит:
– Машина! Вон же моя машина! Ой, кажется, ее сейчас утащат… По логике сегодняшних событий именно таким и должно стать завершение этого чертова дня.
Супин мчится к проезжей части, где какую-то светлую машину, моргающую аварийкой, уже собираются поддеть немилосердные тросы эвакуатора.
Затем Маня наблюдает, как Полкан сухо, в привычной манере объясняется с инспектором, как тот подписывает какие-то бумаги, видимо, штраф. Маня мерзнет, качается с мыска на пятку и ждет, ждет, ждет…
«Все-таки это унизительно – набиться вдруг в опекунши к чужому дядьке. С неясным прошлым и еще менее ясным будущим».
Она вдруг решает позвонить Ритусе. Но подруга не отвечает. Тогда Маня наговаривает какое-то сумбурное сообщение. Конечно, Рита повела себя странно… Впрочем, Маня готова списать все на ее традиционную мигрень. И потом, ей так хочется рассказать Кашиной о необычном сюжетном повороте этого вечера!
Полкан снова воздвигается перед ней незаметно.
– Извините, Мария. Вы совсем продрогли. Садитесь скорее.
Он джентльменски распахивает перед Голубцовой дверцу машины, и Маня, наконец, усаживается на переднее сиденье.
Главбух обегает машину, садится за руль.
Заведя мотор, бормочет:
– Со мной, похоже, связываться отныне небезопасно… Что за тридцать три несчастья?
– Я не намерена… связываться, – с достоинством произносит Маня. – Я просто предлагаю краткосрочную помощь. Начальнику.
– Бывшему.
– Ну да. Действующему бы не осмелилась. Корыстные цели – увы, не моя история.
Супин косится на Голубцову, и машина мягко трогается.
* * *
Рита поднимает голову с подушки, смотрит на часы. Циферблат едва различим в зыбком луче неонового света, проникающего с улицы. 18:50. Значит, она все же смогла уснуть, наревевшись, так ничего не решив и не придумав. Голова болит не столь отчаянно, но слабость не дает возможности встать, заварить кофе, принять еще одну таблетку. Рита зажигает лампу на прикроватной тумбочке, смотрит на опостылевшую комнату. Квартира в спальном районе, которую она снимает и врет себе, что снимает временно, – чужая, аляповатая, с претензией на шик. Чего монструозный столик в стиле «бюджетный ампир» стоит! Рита зарывается в подушку.