Глаза старой жабы вновь закрылись.
— Что же мне делать, Марго? Я должен спасти родителей и всех остальных троллей. Я не верю, что Черное Дерево так быстро поглотит их чувства, папа и мама будут сопротивляться изо всех сил. Где мне искать Черное Дерево?
Какой-то глупый комар сел прямо на нос к Марго. Жаба щелкнула языком, и комар исчез в широкой пасти.
— Я не знаю, юный Ваард. Да и что ты сделаешь в одиночку? Ты не сможешь справиться со слугами Черного Дерева, — ответила жаба, не открывая глаз. — Они приходят и уходят, и никто не знает куда.
— Но я все равно должен это сделать! Ведь там мои папа и мама!
— Надо искать помощи у волшебников, юный Ваард. Думаю, что волшебством можно победить Черное Дерево и спасти твоих родителей, но я в этом не уверена. И не знаю, осталось вообще волшебство в нашем мире. Иди в город-столицу и ищи помощи, юный Ваард. Может быть, у людей, наконец, проснется совесть, и они поймут, какую угрозу представляет Черное Дерево для всего мира. А может, какой-нибудь волшебник согласится тебе помочь. Хотя бы поможет узнать, как добраться до Дерева. Другого выхода нет. Отец говорил, как дойти до города? Ква? Все время по дороге через лес, и никуда не сворачивай — заблудишься.
Марго спрыгнула с корня и исчезла в траве. Через секунду ее голова высунулась из зарослей, и она проквакала:
— Но не отчаивайся, юный Ваард, не пускай отчаянье в свою душу раньше времени. Не увеличивай силы Черного Дерева. И береги себя, Ллокваард. Мне будет тебя не хватать».
Я закрыл книгу. Пускай Ллок собирается в поход, я тоже застелю постель и позавтракаю.
Когда яичница начала жариться на сковороде, я представил, как мой тролль сейчас складывает в сумку свои скромные пожитки и прощается с разрушенным домом. Он стоит среди сосен и смотрит вдаль, едва сдерживая слезы. Болото, родное болото, заросшее тростником, простирается до горизонта. Кое-где вьются стайки огромных комаров с ладонь величиной. Комары словно почувствовали, что им больше не угрожают сети дяди Грокха и подлетают к разваленным хижинам на границе между соснами и болотом. Здесь начинается лес. Вначале редкий и светлый, где под ногами еще хлюпает привычное болото, он затем становится более густым и непроходимым. Там, в глубине, сосны сменяются вековечными дубами, роняющими тяжелые желуди в упругую подстилку из сухих листьев. Темнота, наполненная непонятными шорохами, окутывает середину леса.
Я помотал головой. Совсем замечтался, а яичница уже начала пригорать.
Едва я успел поесть, как в дверь раздался звонок. На пороге стоял мой друг Валера Корольков (получивший в школе прозвище Птичка Певчая) с возмущенным лицом.