– Да ладно уж, теперь я могу как-нибудь дотерпеть до дома, а там у меня плов по-бухарски…
– Сама готовила? – удивилась я.
– Еще чего! Наташка Лебедева была в гостях. Ты же знаешь, она любительница всякой экзотики…
С котлетами было покончено, и Нечаева попросила налить ей чаю, и побольше.
– Кстати, что у тебя к нему есть?
Я пошарила в буфете и нашла пачку шоколадного печенья.
– Пойдет, – милостиво махнула подруга рукой.
Я включила чайник и приготовила две кружки, одну из них – подарочную, большую, на пол-литра.
– Слушай, Поль, а что ты там говорила насчет того, что тоже занимаешься освобождением Буйковского? – спохватилась вдруг подруга.
Пришлось рассказать ей все с самого начала – как мне позвонил Ярцев и поведал, за что задержали Гриню, как мы ездили к отцу погибшей девушки, какие ужасы там узнали про издевательства над ней некоего Виссариона, про сведения, которые мне слил дядя Сережа. Подруга зло сузила свои голубые глаза, отчего они превратились в щелочки:
– И такая мразь ходит по земле?! Нет, ну, ты подумай, Полин! И из-за него еще и Гришку арестовали! Слушай, мы должны этому уроду показать, где тут у нас в Горовске раки зимуют! Как ты считаешь?
– Должны… Только ты заметь: на теле жертвы есть краска и с автомобиля твоего Гришки.
– Недоразумение! Ошибка следствия…
– Не думаю. Ведь как-то же они вышли на Буйковского!
– А действительно, как они могли на него выйти? – Алина удивленно хлопала ресницами, потягивая чаек. – А может, кто-то его специально подставляет?
– Зачем? – усмехнулась я.
– Конкуренция. Может, какой-то другой поэт чувствует, что Буйковский пишет лучше его, отбивает поклонников, вот и…
– Ну, насчет этого можешь быть совершенно спокойной: вряд ли у твоего Грини есть конкуренты. А выйти на него полиция могла, допустим, с помощью камер слежения. Сейчас у нас по всему городу камер натыкано, заметила? Практически на всех супермаркетах, многих магазинах, на столбах рядом с перекрестками, на автостоянках… На съемках, насколько я знаю, всегда хорошо виден номер машины. Если твой Буйковский действительно сбил девушку…
– Поль, да не мог он ее сбить, пойми наконец! Гриня – он не такой. Он же поэт…
– Откуда ты знаешь, что не мог? Ты тупо защищаешь его как поклонница его… хм, таланта, а как там оно на самом деле, еще неизвестно!
– Но я знаю, что человек, который едва ли не с детского сада пишет стихи, не может быть мерзавцем, – продолжала настаивать Нечаева. – И вот еще что, Поль: если уж ты взялась за это дело, то смело можешь на меня рассчитывать, я тебе помогу. Ради Грини, разумеется.