Кроме того, казалось более безопасным, когда из зеркала на нее смотрела совсем не такая девушка, как на вечеринке Белого Медведя. Не то, чтобы она боялась, что кто-то с вечеринки узнает ее на улице. Странно, что люди становятся слепы, когда их зрительные ощущения отделяют объект от его изначального контекста. Потому что никто не может себе представить, что обутая в потертые армейские ботинки, одетая в парку цвета хаки, ненакрашенная девчонка смогла посетить элитную вечеринку. Вывод очевиден: она не была там. Человеческое мышление работает так просто, так глупо – и ей на пользу.
Элиза иногда и раньше отправляла Белоснежке открытки в конверте. Белоснежка хранила их в верхнем ящике комода своей бывшей комнаты, в секретном отсеке.
Итак, она снова жила дома. Точнее, в Риихимяки, в доме ее детства. После зимних событий ее сначала допрашивала полиция, затем родители. Обоим она рассказала только самое необходимое. Родители потребовали, чтобы она вернулась – «по крайней мере, временно». Белоснежка стерпела это, несмотря на то, что ее детская комната напоминала о прошлом и казалась маленькой. Она ездила в школу на поезде, хотя это означало негуманно ранние подъемы.
Временно.
Белоснежка верила: за лето она сможет убедить родителей в том, что в Тампере жить безопасно.
В школе на нее косо не смотрели, так как никто ничего не знал. Каспера и Туукку отчислили, когда всплыли нарковечеринки и взлом школы. Все было сделано как можно тише. По школе поползли слухи, но Белоснежку не могли к ним приплести. Слухи были один страннее другого, но ни один из них даже не приблизился к сумасшедшей реальности.
Терхо Вяйсянен в тюрьме. Борис Соколов в тюрьме. Белый Медведь – нет.
Белоснежка разумно умолчала на допросе о Белом Медведе. Она понимала, что если будет болтать, то лишь наживет проблем себе самой. У нее не было никаких доказательств, что близнецы замешаны в чем-либо. Она вообще про них ничего не знала. Да и полиция не спрашивала. Место для вечеринки было забронировано на имя Бориса Соколова. Все остальное делалось через него. Официально никакого Белого Медведя не существовало. Никто его не видел, никто о нем не слышал.
Белоснежка поглаживала край открытки пальцами. Любопытно, что Элиза предпочитает открытки электронным письмам. Это еще одно противоречие, еще одна особенность, из-за которой Белоснежка заметила, что та ей нравится. Она думала об Элизе, когда нарисовала на картине «Женская дружба» в нижнем углу маленькую розовую розочку. Если не вглядываться, она незаметна.
Белоснежка положила открытку в стопку других. В секретном отсеке ящика комода лежал также конверт, который она получила, как только вышла из больницы. Так были две купюры в пятьсот евро. Тысяча евро. Такая маленькая часть от тридцати тысяч, что никто по ней не соскучился бы.