— Обо мне?
— И о вас тоже.
На прикроватной тумбочке лежал номер лондонской «Таймс», раскрытый на последней странице с кроссвордом. В рисунок было вписано только три-четыре слова. Морс продолжал размышлять, уносясь мыслями всё дальше и дальше. Ему было интересно, знает ли Моника, где расположены островки Лангерганса… Ну а если не знает, то медсестра может легко ей… Погоди-ка! Его редеющие волосы стали дыбом, а в скальп точно впились сотни иголок. Да-да! Прекрасная мысль! В голове толпой теснились знакомые вопросы. В каком море находятся островки Лангерганса? Когда был убит Джордж Вашингтон? Кто такой Билль Канзас — Небраска? В каком году Р. А. Батлер стал премьер-министром? Кто сочинил квартет «Форель»![14] Под каким именем был известен Чёрный Принц[15] до того, как стал королём? Все эти вопросы вовсе не были вопросами. Джорджа В. никто не убивал, а Б. Канзас — Небраска вообще не был никем — это законопроект Сената США. То же самое и с остальными. На эти вопросы нельзя дать ответы, потому что нельзя задать такие вопросы. Морс в угаре пытался выяснить, кто был в «STUDIO 2», когда они там были, почему там были. Но что, если это вообще не вопросы? Что, если никто из них не был в «STUDIO 2»? В его пещере всё было устроено так, чтобы навести его на ложную мысль, будто они там были. Кто-то из них — а может, и все — хотели, чтобы он так думал. И он, оступаясь, шёл по проходу в затемнённом кинозале, на ощупь, точно слепец, стараясь разглядеть (о, глупейший из глупцов!), кто там сидит. А возможно, никого там и не было. Ты слышишь, Морс, никого!
— Кого вы встретили в «STUDIO 2», мисс Хайт?
— Почему вы не называете меня Моникой?
Из-за ширмы выглянула медсестра и сказала Морсу, что ему пора уходить, он и так пробыл лишнее. Морс поднялся, ещё раз посмотрел вниз на Монику и прикоснулся губами к её лбу.
— Моника, может быть, вы видели, как кто-то входил в «STUDIO 2»?
На секунду в её глазах появилось сомнение, но потом она посмотрела на него открытым, честным взглядом.
— Нет, не видела. Вы должны мне верить.
Она взяла руку Морса и нежно прижала её к своей груди.
— Вы придёте ещё? И берегите меня.
Она старалась заглянуть ему в глаза, и Морс понял ещё раз, что она всегда будет безумно желанной для одиноких мужчин — для мужчин вроде него. Но было в её глазах ещё что-то: выражение подранка, убегающего от охотника. Затравленный, полный ужаса взгляд.
— Мне страшно, инспектор. Мне очень страшно.
Морс в глубоком раздумье шагал по коридору, пока наконец не вышел через прозрачную пластиковую дверь на стоянку перед госпиталем Радклиффа, где под знаком «Только для машин «скорой помощи» была припаркована его «ланчия». Он завёл двигатель и медленно поехал по извилистым аллеям, что вели на Уолтон-стрит. В этот момент он увидел знакомую фигуру, шагающую к госпиталю. Морс остановил машину и опустил стекло.