— Да. И кефира.
— Кефир не стоит пить сейчас, там спирту много. Творожку куплю, ягод.
— И мороженое.
— И мороженое. Два возьму, мне тоже охота. Я ж у тебя молодая, меня еще «девушкой» называют.
— Ты самая красивая, мамочка, самая хорошая. Как бы я сейчас без тебя…
— A-а… Так-то вот и меня мои поддержали. Уж как я убивалась, как билась по дураку тому непутевому! А дома ни полсловечка худого не услышала, ни упрека, взгляда косого, ничего. Родная кровь — великое дело.
* * *
Стоял ранний сентябрь. Дни были яркие, совсем летние, и лишь кое-где в зелени деревьев, словно непрошенная седина, проглядывали отдельные пожелтевшие ветки. В Академии текстиля шли занятия по рисунку. В светлом двустороннем зале, вкруговую у центрального возвышения сидели перед мольбертами студенты и, посматривая на стоящего вполоборота обнаженного пожилого мужчину, усердно водили мягкими карандашами по большим листам бумаги, вырисовывая голову, торс, руки, ноги. Натура была дрябловатая, изрезанная складками и морщинами, нелегкая для рисования, потому что требовала тонкого владения светотенью. Сквозь белые занавеси на окнах струился мягкий свет, долетал ветерок, доносился уличный шум и редкие автомобильные гудки.
Все углубленно работали. Преподаватель, молодой полнеющий мужчина с бородкой, в маленьких круглых очках, похожий на сельского интеллигента прежних времен, медленно ходил между рядов. Все молчали. Постояв за спиной рисующего, он наклонялся и тихонько направлял его руку. Немного дольше он задержался возле Марианны, чуть заметно кивнул головой и проследовал дальше.
В коридоре прозвенел звонок.
— Подпишите и сдайте работы на кафедру, — сказал художник. — Марианна, останьтесь, пожалуйста.
— Я только вымою руки, Миша, сейчас, одну минуточку. — Марианна, напевая, побежала в коридор, держа перед собой испачканные карандашной пылью ладони.
Он оглянулся вслед, чуть щуря глаза, словно собирался ее рисовать. Через минуту она вернулась, встала в струнку и даже вытянула руки по швам.
— Как лист перед травой!
Он засмеялся.
— Прекрасно! Мне нравится ваш рисунок, Марианна. У вас необычная, собственная манера. Я бы хотел посмотреть ваши домашние наработки, чтобы, по возможности, выбрать из них для студенческой выставки. Не возражаете?
— Я на седьмом небе, Миша.
— Тогда принесите то, что вы считаете удачным, ко мне в мастерскую. Знаете, где это? На улице Вавилова. Вот адрес. В понедельник, среду и пятницу, когда удобно. Долго не собирайтесь, однако время дорого.
— Вы очень добры. — Она обозначила легкий книксен.
— Посмотрим, посмотрим.